ШEПOТ ИЗ ПУCТOТЫ

ШEПOТ ИЗ ПУCТOТЫ

Эта история, которую я хочу вам поведать, долгое время оставалась для меня лишь смутным отголоском из детства, обронённым вскользь во время дворовых игр. События, о которых пойдёт речь, случились в самом конце две тысячи третьего года, и касались они семьи моей самой близкой дворовой подруги, которую тогда все звали Анюткой. Меня, тогдашнюю девчонку, поглощённую своими школьными заботами и первыми секретами, глубоко не интересовали проблемы и обстоятельства жизни других людей — у кого, что и как происходит за закрытыми дверями соседних квартир. Все детали этой по-настоящему необыкновенной и пронзительной истории я узнала гораздо позже, буквально несколько недель назад, из уст уже повзрослевшей Анны, когда мы совершенно случайно встретились в нашем родном, но так изменившемся городе.

Мы зашли в уютную, пахнущую свежей выпечкой и кофе кафешку, чтобы в тишине, за двумя чашками капучино, поболтать, вспомнить наше общее детство, наши прятки и казаки-разбойники в дворе, который тогда казался целой вселенной. Мы смеялись, перебивая друг друга, воскрешая в памяти забавные образы соседей и общие приключения. И вот, посреди этого лёгкого, ностальгического разговора, у меня неожиданно зазвонил мобильный телефон. Я глянула на экран — незнакомый номер, и, чтобы не прерывать столь приятную беседу, я сбросила вызов. И в эту самую минуту, в небольшую паузу, возникшую после моего действия, Анна вздохнула как-то особенно глубоко и сказала: «Вот знаешь, этот звонок… он напомнил мне одну странную историю. Тоже про телефонный звонок. Тот, что раздался за несколько дней до того, как ушла мама». Я замерла, понимая, что сейчас прозвучит нечто важное, выходящее за рамки обыденности. И она поведала мне о необъяснимом, тихом предсказании большой беды, которое её мама получила откуда-то издалека, возможно, даже из той реальности, о которой мы ничего не знаем. А я делюсь этой историей с вами, потому что она действительно затрагивает самые потаённые струны души и заставляет задуматься о невидимых связях между людьми, которые не рвутся даже за гранью привычного понимания мира.

В те времена, о которых идёт речь, мобильные телефоны были ещё диковинкой, роскошью, доступной далеко не каждому обывателю. Мы все в основном пользовались стационарными аппаратами, тяжёлыми, с дисковым номеронабирателем или уже с кнопочным, которые стояли в прихожих на специальных столиках-тумбочках. И вот, дело было в середине самой обычной рабочей недели. Взрослые были на своих работах, а дома находилась одна только Анна, которая в то время училась в шестом классе. Она только-только вернулась из школы, сбросила с плеч тяжёлый ранец, набитый учебниками, и собиралась разогреть себе оставленный мамой обед.

Раздался резкий, пронзительный звонок телефона. И в этот самый момент их домашний кот, рыжий Тошка, который мирно дремал рядом, свернувшись калачиком на коврике у телефонного столика, вдруг резко вскочил на лапы. Шерсть на его спине встала дыбом, спина выгнулась неестественной дугой, он глухо и зловеще зашипел в сторону звенящего аппарата, а затем стремительно метнулся прочь, в глубину коридора, словно увидел что-то ужасное. Анна, тогда ещё совсем девчонка, не придала этому особого значения — коты, они всегда себя странно ведут. Она подошла и взяла трубку.

— Алло? — произнесла она своим звонким голоском.

В ответ сначала донёсся лишь протяжный, равномерный шум, похожий на отдалённый гул ветра в трубе или на помехи на междугородней линии. А потом, сквозь этот шум, пробился незнакомый, очень глухой, будто приглушённый несколькими слоями ваты, мужской голос. Слов он почти не разбирала, приходилось вслушиваться.

— Простите, а можно попросить к телефону Сергея? — проговорил тот голос, и каждое слово давалось с усилием.

— Папы нет дома, он на работе, — бойко ответила девочка. — Позвоните ему, пожалуйста, прямо на работу.

В трубке снова послышался тот же завывающий шум, и затем — короткие гудки, сигнализирующие о разрыве связи. Анна положила трубку, пожала плечами и пошла на кухню обедать. Потом она сделала уроки, аккуратно выводя буквы в тетрадке, потом мама, как всегда, оставила на кухонном столе деньги и записку с просьбой купить молока, хлеба и немного рыбы для Кошки. Девчонка сходила в магазин, по дороге обратно немного поболтала во дворе с соседской девочкой Ленкой, обсудили новую музыку. И вот, возвращаясь домой с пакетами, она увидела своего отца, который как раз подходил к подъезду.

— Пап, здравствуй! — крикнула она ему. — К тебе сегодня мужчина какой-то звонил.

Отец, Сергей, устало улыбнулся ей.

— Мужчина? А он представился, имя назвал?

— Нет, просто спросил тебя. А я сказала, чтобы он позвонил на работу. Голос у него был такой странный, глухой, я еле разобрала, что он говорит.

— Ну, ладно, — отец потрепал её по волосам. — Кому нужно — обязательно перезвонит. Не переживай.

Вечером, когда вся семья собралась на ужин, телефон зазвонил снова. И снова Тошка, сидевший под столом в ожидании подачки, отреагировал мгновенно. Он не стал шипеть, а лишь издал протяжное, тревожное мяуканье и выбежал из кухни. Трубку на этот раз взял отец.

— Алло? Слушаю. Алло! — он поморщился, приложив трубку плотнее к уху. — Да я слушаю, говорите же громче! Не слышно ничего!

Он несколько секунд молча вслушивался, а потом с досадой положил трубку на рычаги.

— Ну и ну, вот же помехи. Ничего не понять.

— Кто это был, папа? — спросила мама, Екатерина, накладывая в тарелки суп.

— Да кто его разберёт. Опять тот же шум, а потом, вроде бы, мужской голос. Твоё имя назвал… «Катя», сказал, и потом «Катюша»… И ещё что-то вроде «как же так получилось»… В общем, ерунда какая-то, наверное, линия глючит.

Позже родители ушли на школьное родительское собрание, а Анна осталась дома одна. Она решила поиграть с Тошкой, дразня его бантиком, привязанным на длинную нитку. Кот с азартом гонялся за игрушкой по всей квартире. И в самый разгар их веселой возни телефон зазвонил в третий раз. Запыхавшаяся девочка подбежала к аппарату и подняла трубку.

— Алло!

И снова, отчётливо, она услышала тот самый, уже знакомый ей глухой голос. Он раздавался как будто из пустой металлической бочки, эхом отражаясь от стенок. Слова были медленными, разделёнными паузами.

— Девочка… Слушай внимательно… Передай Сергею… Передай от Степанова… из Воронежа… Соболезнование… Мне так жалко Катюшу… Скажи ему…

И на этом месте связь оборвалась, как будто кто-то перерезал провод. Воцарилась мёртвая тишина.

Анна постояла немного с трубкой в руке, потом медленно положила её на место. «Соболезнование» — это слово она тогда слышала лишь по телевизору, в новостях, и его точное значение было ей не совсем ясно. Она вспомнила слова отца о том, что это всё ерунда, и решила не рассказывать родителям о странном звонке, чтобы не волновать их по пустякам. Да и, если честно, после возвращения родителей с собрания её ждал серьёзный разговор из-за двух неожиданных троек по математике, и мысли её были заняты совершенно другим.

А в субботу утром в их дом пришло огромное, чёрное, всепоглощающее горе. Не стало мамы. Это случилось внезапно, быстро и необратимо, отчего было в тысячу раз больнее и невыносимее. Врачи, разводя руками, говорили что-то про оторвавшийся тромб, но эти медицинские термины не могли ни объяснить, ни утешить пустоту, которая образовалась внутри. Прошло немало времени после похорон, боль понемногу притупилась, превратившись в тихую, постоянную печаль. И вот однажды, уже ближе к весне, Анна, листая словарь, снова наткнулась на то самое слово — «соболезнование». И память её, как вспышка, осветила тот самый зимний вечер, игру с котом и глухой голос из телефонной трубки. Она рассказала обо всём отцу.

Он слушал её, не перебивая, а когда она закончила, лицо его стало совсем бледным.

— Степанов… из Воронежа? Андрей? Но он же… он погиб в автокатастрофе через год после того, как мы все окончили институт. Это… это как такое вообще возможно? — Отец растерянно провёл рукой по лицу. — Получается, это он… оттуда? Предупредил? Предсказал? Ничего себе мистика…

Он долго сидел молча, глядя в одну точку, а потом тихо, больше сам для себя, произнёс:

— Знаешь, он ведь твою маму очень любил в студенческие годы. А она в итоге выбрала меня. Андрей тогда сильно переживал, уехал по распределению в Воронеж, и мы постепенно потеряли связь. Да… Ничего мы на самом деле не знаем. Ничего не знаем о том, что там, за гранью. И что такое эта самая граница.

Вот такая это история. Я абсолютно уверена, что Анна, теперь уже взрослая, умная женщина, никогда не стала бы сочинять что-либо, связанное с памятью о её маме. Эта история живёт в ней все эти годы, как тихая загадка, не требующая ответа. Возможно, те, кто нас по-настоящему любил и любит, обретают возможность каким-то непостижимым образом быть рядом, особенно когда нам грозит беда. Они пытаются предупредить, поддержать, или просто напомнить о себе, чтобы мы знали — мы не одиноки ни в радости, ни в самой глубокой печали. И связь настоящей любши — она вне времени и вне тех законов, которые нам известны.