«Тяжело, а я хорохорюсь». Ольга Остроумова рассказала о жизни с Гафтом

«Тяжело, а я хорохорюсь». Ольга Остроумова рассказала о жизни с Гафтом

Ольга Остроумова служит в Театре им. Моссовета. Встретившись с актрисой на кинофестивале «Волгоградский факел», «АиФ» поговорил с ней о Гафте, Тихонове, Ростоцком и пятерых внуках.

«Красавицей себя не считала»

Ольга Шаблинская, aif.ru: Ольга Михайловна, сейчас много говорится о том, что нужно снимать патриотическое кино. Но ваша коллега по картине «… А зори здесь тихие» Елена Драпеко призналась, что не может смотреть современные фильмы о войне, где медсёстры бегают под обстрелом в чистенькой одежде и с идеальным макияжем.

Ольга Остроумова: Я считаю патриотическим любое кино, которое правдиво. В качестве примера назову две картины Станислава Ростоцкого – «Доживём до понедельника» и «… А зори здесь тихие». Вот кто был патриотом своей страны и своего дела. Я никогда не видела его в плохом настроении. И даже не догадывалась о том, что у Ростоцкого протез, так как ногу он потерял на войне, и что работает он, превозмогая страшную боль. Станислав Иосифович это скрывал. Мужчина был…

На съёмках «Зорь» он вместе с нами ходил по болотам. И только потом мы узнали, что он на новокаиновой блокаде, а протез уже не налезает на его распухшее окровавленное колено.

– Ваш дебют в кино состоялся именно у Ростоцкого – в картине «Доживём до понедельника»: вы сыграли ученицу Риту Черкасову. Вячеслав Тихонов, исполнивший роль учителя истории Ильи Мельникова, каким вам запомнился на съёмочной площадке?

– Вячеслав Васильевич был молчаливый, замкнутый. И – с твёрдой жизненной позицией. Помните, в фильме есть эпизод, где говорится о лейтенанте Шмидте? Обычно Тихонов с одного дубля всё делал. Но для этой сцены дублей сняли несколько: Тихонов с Ростоцким разошлись в понимании роли Шмидта в истории страны. Каждый отстаивал свою точку зрения. Мы сидели за партами – я, Игорь Старыгин, Юрка Чернов – и наблюдали, как разговаривали два умных, интеллигентных человека. Грандиозно!

После выхода фильма критики писали, что Тихонов не подходит для этой роли – слишком красив для учителя, слишком благороден. Но что значит «слишком красив, благороден»? Таким и должен быть настоящий учитель! Да ещё и с такой совестью, которая не позволяет ему идти на компромиссы.

– В «Понедельнике» в вашу героиню были влюблены полкласса. А в реальной жизни вы себя как ощущали? Красавицей?

– Красавицей себя никогда не считала. Но чётко уловила одно: на экране я должна быть такой, какой меня видит режиссёр. Надо быть красавицей – буду красавицей. Надо – буду крестьянкой, как в моём любимом фильме «Василий и Василиса».

В обычной жизни я даже не крашусь. Мне одна актриса говорит: «Как ты ходишь? Я даже мусор выбросить не выйду без макияжа». А я по натуре скромный, достаточно закрытый человек. Мне крайне неловко, когда в магазине слышу: «Ой, а мы вас помним по фильму «Доживём до понедельника». Всегда удивляюсь: «Как вы меня узнали?! Больше 50 лет прошло».

«Терплю-терплю, а потом…»

– С Валентином Гафтом вы прожили вместе четверть века, но рассказываете об этом периоде нечасто. Хотя сам Гафт в интервью «АиФ» говорил: «Ольга – ангел, мне повезло».

– Это он потом так начал говорить. А первые годы были непростыми. Но он не на ту напал. У меня бывает жёсткий характер. А уж крепкий он всё время, надеюсь. Терплю-терплю, а потом…

– Как реагировал Валентин Иосифович на свою болезнь? Ведь мы привыкли видеть его сильным, ироничным…

– Сложно мужчине привыкнуть к немощи, очень сложно. Он же всё время поддерживал форму, с гантелями занимался. Привык быть первейшим во всём. И вдруг то одно, то другое, ходить не мог, руки тряслись.

– А вам каково было в тот период?

– Тяжело было, а я хорохорилась. Я в принципе стараюсь своё внутреннее состояние напоказ не выставлять. Когда разводилась со вторым мужем, мне было ужасно, но я не могла позволить, чтобы дети видели, как я плачу. (Первым супругом Остроумовой был Борис Аннабердыев, сокурсник по ГИТИСу, вторым – режиссёр и писатель Михаил Левитин. Третий брак – с Гафтом – случился, когда актрисе было уже 49 лет. – Ред.)

– Людмила Поргина рассказывала мне, что чем хуже становилось Николаю Караченцову, тем ярче она старалась выглядеть: «Свисток красной помадой накрасила, серебряные сапоги купила. Я же не могла показать Коле, как прибита его болезнью».

– Конечно! Потому что, если ты покажешь своё настроение близкому человеку, для него это конец. Нет, надо до последнего доказывать, что всё будет хорошо.

Ещё в начале нашего с Валей знакомства я везла его на дачу. Мы сели в мой «жигулёнок» – Валя тоже водил машину, но если мы ехали куда-то вместе, за рулём всегда была я – и всю дорогу пели песни: и военные, и 1950-х гг. Я считаю, что мы с ним – из одного поколения, хотя Гафт старше меня на 12 лет. Он тогда удивился, что я знаю и люблю эти песни… А последние года два мы жили на даче, нам помогала Ольга, сиделка. Я днём уезжала на спектакли, вечером возвращалась. Как-то мы устроили Валю на веранде, я говорю: «Ну давай, Валька!» И мы с сиделкой на всю дачу стали горланить эти песни. Смотрю: он сидит улыбается. Ну конечно! Жизнь же продолжается!

– А сами вы где брали силы, чтобы их кому-то дать?

– Да где их возьмёшь… Надо столько всего было делать! Купить лекарства, вызвать одного врача, другого, привезти продукты, что-то из них сварганить… Силы берутся, когда ты нужен. А когда сидишь расслабляешься – всё, нет сил.

– Людмила Гурченко просила внучку звать её по имени, чтобы не подчёркивать возраст. А вы как к «званию» бабушки относитесь?

– У меня уже пять внуков. У Мишки трое детей. Ольгиному старшему сыну, Захарке, 15 лет, а полгода назад она родила дочку. И все зовут меня «бабуля». Мне это очень нравится.

По материалам - Smile