— Интересно получается, ухаживать за бабкой должны мы, а все блага в виде шикарной недвижимости достаются другим людям?

— Интересно получается, ухаживать за бабкой должны мы, а все блага в виде шикарной недвижимости достаются другим людям?

— Интересно получается, — бушевала Оксана, — ухаживать за бабкой должны мы, а все блага в виде шикарной недвижимости достаются другим людям? Я тоже хочу кусок получить, который, между прочим, заработала! Елизавета Михайловна, посодействовать не желаете? Поговорите со свекровью, пусть она нас за заботу отблагодарит!

Разговаривать с матерью своего мужа Оксана не хотела уже давно. Свекровь всегда звонила в самый неподходящий момент, да еще и всегда с одной и той же просьбой:

— Оксана, пожалуйста, возьми такси и срочно отправляйся к бабушке, — голос свекрови звучал взволнованно, — у нее опять подскочило давление.

— Елизавета Михайловна, — пыталась объяснить ей Оксана, — я не могу! У меня доклад, мне скоро на трибуну выходить. Что, если вам попросить Никиту? Все-таки это его родная бабушка…

— Не могу до него дозвониться. Он не подходит к телефону — видимо, опять положил куда-то и забыл. Оксан, неужели ты не понимаешь, что это дело жизни и смерти? Бабушка старенькая, насквозь больная. Бросай все и поезжай, подождет твой доклад! Прошу тебя, я волнуюсь.

— Не поеду я, Елизавета Михайловна, — разговор уже начал надоедать невестке, — могу заехать только после.

— «После» может быть поздно, Оксана! — взвизгнула свекровь и сбросила звонок.

Оксана убрала телефон в карман. Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Почему Елизавета Михайловна считает, что ради её свекрови она, Оксана, должна жертвовать личным временем, карьерой, а порой даже и отдыхом? Почему только она одна обязана по первому требованию срываться и ехать к бабушке мужа? За старушкой что, кроме неё, присмотреть некому?

Сама Елизавета Михайловна крайне неохотно контактировала со своей свекровью. Причин Оксана не знала, но догадывалась: вероятнее всего, свекровь и невестка друг друга просто недолюбливали. У Елизаветы Михайловны всегда находились важные неотложные дела, которые не позволяли ей съездить и навестить свекровь. Эту «почётную» миссию мать Никиты делегировала Оксане.

Оксана вновь достала из кармана пиджака телефон и набрала мужа. Никита трубку взял сразу.

— Никит, что там происходит? Звонила только что твоя мама, требовала, чтобы я немедленно поехала к твоей бабушке. Я ей пыталась объяснить, что не могу, что через полчаса мне читать доклад. Ты же прекрасно знаешь, как долго я его готовила. Твоя мать обиделась, намекнула, что ответственность за здоровье твоей бабушки лежит полностью на мне. Тебе не кажется, что пора с этим что-то делать? В конце концов, мы не обещали твоим родственникам брать на себя полный уход за старушкой.

— Я так и понял, — сказал супруге Никита, — мама тоже мне раз пять звонила, но я трубку предусмотрительно не взял. У меня тоже встреча с очень важным клиентом. Я не могу её пропустить. Пусть мама съездит сама, отвлечётся немного. Ну или пусть братцу позвонит. Не бери в голову, вечером я с мамой побеседую. Попрошу ей больше тебя не беспокоить.

Оксана не пожалела о том, что не пошла на поводу свекрови. Её доклад все присутствующие оценили по достоинству.

***

В жизни Оксаны и Никиты все было как у всех: познакомились, поженились, взяли ипотеку, родили двух детей. Единственное, что Оксану немножко раздражало, так это наличие у мужа просто огромного количества родни. Никита вечно бежал помогать то двоюродной тетке, то брату, то бабке. Прямо срывался с места и несся во весь опор. Как говорила Оксанина мама — «бежит, и волосы назад».

Со свекровью отношения были вполне себе приличными. В дела молодых она не лезла, подарки детям делала щедрые, ненужные советы не раздавала, да и вообще внимания к себе требовала минимального.

Елизавета Михайловна жила недалеко от своей свекрови — бабкой Никиты. Бабка была далеко не беспомощной, несмотря на преклонные года. Сама могла себе и приготовить, и белье стирала, и в магазин ходила. Но вот с давлением у нее была беда. Стоило немного понервничать, и сосуды давали о себе знать мгновенно. Приходилось вызывать скорую и после недельку держать бабку на постельном режиме.

Однако бабка не унывала. Свое положение пенсионерка использовала по максимуму: молодежь гоняла в хвост и в гриву. Хорошо, что в гостях у бабушки Никиты ей поначалу приходилось бывать не каждый день. А потом мать Никиты взяла и бабку к себе перевезла. Тогда все и началось.

— Елизавета Михайловна, — жаловалась она свекрови в моменты, когда из полуотворенной двери неслось залихватское «Ты ждешь, Лизаве-е-ета, от друга приве-е-ета», — как вы это терпите?

— Что конкретно, Оксаночка?

— Ну этот...вой, — презрительно поводила плечом невестка.

— У мамы веселый нрав. Знаешь, Оксан, люди так поют, когда в теле уже задора не осталось, а в сердце все жажда жизни не затухает, — улыбалась свекровь, — надеюсь, я такой же буду.

— Елизавета Михайловна, а у вас никогда не было мысли, — подбирая каждое слово, начала Оксана, — Анну Федоровну пристроить

— Что ты имеешь в виду, Оксаночка? — насторожилась свекровь.

— Ну, мы вот, например, с мамой дедушку поместили в «Белую Чайку», — охотно пояснила невестка, — и вы знаете, вздохнули с облегчением. И что самое удивительное, ему там очень нравится — там и уход за ним отличный, и соседи такие же, как он.

— Это какие — такие же?

— Ну... такие же старенькие, — объясняла Оксана свекрови, — им там интереснее друг с другом, чем с нами, понимаете?

— И какой же интерес может быть у пожилого человека жить на чужой территории? — допытывалась свекровь.

— Во-первых, медицинский уход, — стала загибать наманикюренные пальчики Оксана, — во-вторых, они счастливы от того, что не перекрывают кислород молодым, в-третьих, рядом всегда сверстники, с которыми есть, о чем поговорить. Вот ваша свекровь, Елизавета Михайловна, имеет много подружек или друзей?

— Она всех пережила. Сама знаешь, Оксана, сколько ей лет.

— Ну вот я и говорю, — подытожила Оксана, — надо отвезти Анну Федоровну в «Белую Чайку». Тогда и вам станет легче, и тихо будет, вы переедете в ее комнату, а вашу мы переоборудуем в детскую. И сможете брать внуков хоть на неделю.

— А когда я состарюсь, вы меня, значит, тоже в «Белую Чайку» отправите, — улыбнулась свекровь, — нет, Оксаночка. Я свою свекровь уважаю, отдавать никуда не собираюсь и прекрасно понимаю, что дома и стены помогают.

Вот такой разговор произошел у Елизаветы Михайловны с Оксаной. Каждая осталась при своем мнении. Оксана поняла, что свекровь ничем не проймешь — не даст старуху в дом престарелых сбагрить.

Квартирка у Никитиной родни была ничего себе: центр города, инфраструктура отличная, потолки высокие, комнаты большие. И это так несправедливо было, что Оксана с Никитой вынуждены были брать ипотеку, когда присутствовала возможность решить жилищный вопрос малой кровью — то есть за счет бабки Анны Федоровны.

После переезда жилье свекрови мать Никиты сдала. И деньгами с сыном делиться даже не думала. Елизавета Михайловна с отцом Никиты, Юрием Борисовичем, изредка уезжала проведать родню на Алтае. Вот и в этот раз поехали они поддержать серьезно заболевшую сестру. Бабка, Анна Федоровна, видимо, опять переволновалась и из последних сил сумела набрать Елизавету Михайловну.

Тогда та, уже будучи за тысячу километров от свекрови, позвонила Оксане. Сначала-то, конечно, звонила сыну, но тот — разгильдяй этакий — наверняка, как обычно звонка не слышал.

Оксане просьба свекрови не понравилась. С чего она должна подрываться и мчаться к малознакомой бабке, чтобы оказывать ей помощь? Можно подумать, эта бабка ей за это добром отплатит и квартиру завещает! Ничего подобного, об этом и речи не было! Тем более подобные просьбы стали приобретать регулярный характер.

***

Мать всегда учила Оксану не упускать своего и попусту телодвижений никаких не делать. И сейчас Оксана не собиралась выходить из теплого ресторанного зала, куда все переместились после чтения докладов, и нестись на такси к Никитиной бабке. Это чья бабка? Правильно, чужая. Вот пусть свекровь дорогая сама и выкручивается.

Оксану слегка разморило от нескольких бокалов шампанского и блаженного тепла. На улице мороз, а здесь веселые и приятные люди — ее коллеги и начальство, которые ее уважают. Нет, пусть как-нибудь сами решают со своей бабкой.

Проснулась Оксана поздно и сразу же решила ехать за детьми к своей матери — с пятницы на субботу они всегда ночевали у Альбины Ивановны, так уж было заведено. Оксана эту привилегию у своей матери выбила с боем.

— Мам, мы с Никитой хоть один день в неделю можем посвящать себе? — задала она простой вопрос.

— Можете, но почему за мой счет? — пробовала заартачиться Оксанина мать, — вон оставляйте у Никитиной матери. Я только-только тебя пристроила, дай мне вздохнуть свободно.

— Так—так—так... — хитро прищурилась Оксана, — а кто у нас скулил, что хочется с внуками понянчиться?

— Раз в месяц мне вполне достаточно, Оксана, — не сдавалась мать, — я не понимаю, почему мать твоего мужа не хочет брать на себя обязанности? Это ведь и ее внуки тоже!

— Придет и ее очередь, мама, — подмигнула Оксана матери, — а пока, будь любезна, забирай детей.

В конце концов мать смирилась и в пятницу вечером стала безропотно заезжать за внуками. Договор был, что забирать их Оксана будет сама. Она разбудила Никиту, припудрила нос и вышла из квартиры.

На полпути к дому матери ее, однако, разобрало любопытство, и она решила заскочить к бабке. Ключи у нее были свои — Никита сделал дубликат. Мало ли, вдруг старуха там Богу душу отдала, и ее свекровь потом в случившемся обвинит?

Только Оксана успела вставить ключ в замочную скважину, дверь распахнулась. На пороге стояла Злата, супруга Никитиного брата.

— Привет, родственница, — поздоровалась она с Оксаной, — не помнишь, кем мы там друг другу приходимся?

— Не помню. Всегда путалась в этих связях родственных, — Оксана прошла в коридор, — а ты что здесь делаешь?

— Как — что? Мне вечером позвонила Елизавета Михайловна, — объяснила Злата, — сказала, что ты отказалась, попросила меня присмотреть за Анной Федоровной.

— Ты же с ней в контрах, — Оксана вспомнила, что свекровь и ее вторая невестка не слишком дружили.

— Ну, не то чтобы... — Злата помолчала, — короче, кроме меня помочь было некому.

— А что мужу твоему не позвонила?

— А Артем в командировке.

— Странно, — наморщила лоб Оксана, — а не легче было соседей попросить?

— Анна Федоровна не любит, когда кто-то из чужих видит ее беспомощной, — произнесла Злата, — только близких подпускает.

— А ты когда близкой ей успела стать?

— Ну, она же была на нашей с Артемом свадьбе. Меня помнит. Теоретически я — ее родня.

В комнате бабки послышалось какое-то сопение. Оказалось, бригада скорой приезжала ночью: сделали укольчик, дали Злате рекомендации по уходу и укатили. Злата зашла в комнату и сразу же вышла, неся в руках ведро.

— Пол мыла — тут же догадалась Оксана.

Посидели немного на кухне. Оксана отметила, что Злата поменяла шторы, до блеска вычистила плиту.

— Все сверкает у тебя, смотрю. Молодец.

— А в доме, где находится больной, все и должно сверкать. Это ж гигиена элементарная.

Оксану аж повело от такого пафоса. Она с неприязнью покосилась на Злату — ишь, сидит, улыбается, только белого пальто не хватает. Не любила Оксана слишком правильных. И слишком сердобольных не любила тоже.

А Злата, посмотрев на часы, уже вскочила с места — побежала делать Анне Федоровне инъекцию. Оксана плюнула и поехала за детьми к матери.

***

— Бабушка Злату нахваливает, — рассказывал Никита, вернувшись от матери, — Злата — то, Злата се… Прям будто ее родная внучка. Мама ей так благодарна, что она за бабушкой поухаживала.

— Смотри, Никитка, — подбоченилась Оксана, — останемся мы с тобой в пролете.

— В каком еще пролете, милая? — Никита задумчиво смотрел на закат, догоравший за окном, — в каком пролете?

— Без квартиры останемся, дурак, — пристально смотрела ему в глаза Оксана, — отпишет твоя бабка все этой подлизе Златочке.

— Оксан, а зачем нам бабушкина квартира? — изумился Никита, — у нас же своя есть!

— Эта крошечная двушка, взятая в ипотеку? — Оксана ухмыльнулась, — милый, ты реально с головой не дружишь? Эта поганая двушка против бабкиной четырехкомнатной в центре — ничто!

— Если с бабушкой что-то случится, квартирой будет владеть папа. Он — наследник первой очереди, — заметил Никита.

— А после папы?

— Мама и мы. Я и думать не хочу, что будет, если папы не станет.

— А думать надо, Никита! Надо думать! — Оксану всегда выводила из себя беспечность и недальновидность супруга, — всегда нужно просчитывать варианты, иначе останемся ни с чем!

Никита предпочел промолчать. Он вообще не рассчитывал ни на какое наследство.

***

Оксана ворочалась всю ночь — думала. Нужно было как-то себя и своих детей обезопасить. С Никитой каши не сваришь — он, как оказалось, вообще не собирался заявлять свои права на бабкину квартиру, хотя Оксана и считала, что он просто обязан был это сделать.

— Наверное, с глазу на глаз нужно со свекровью поговорить, — думала женщина, — может быть, придём мы с ней к общему знаменателю. Ради квартирки я готова за этой бабкой полоумной ухаживать. Но только при условии, что четырёхкомнатная достанется только нам с Никитой. А ещё лучше — мне одной!

Наутро Оксана собралась и поехала к свекрови.

— Елизавета Михайловна, мне нужно с вами кое-что обсудить, — не стала оттягивать неизбежное Оксана.

— Проходи, — кивнула головой в сторону кухни свекровь.

— Разговор предстоит серьезный, прошу меня понять правильно, — сразу заявила Оксана, — скажите честно, какова вероятность того, что квартира достанется Злате?

— Чья? — не поняла Елизавета Михайловна, — о чем речь?

— Анны Федоровны, — терпеливо объяснила Оксана, — о вашей беседовать пока рано.

— Ах вот, что тебя волнует, — улыбнулась Елизавета Михайловна, — Оксаночка, ты всегда форсируешь события?

— Я их пытаюсь предусмотреть, Елизавета Михайловна, — Оксана выпрямила спину, — так учила меня моя мама.

— Я помню, что вы с мамой получили одинаковое образование, — свекровь продолжала улыбаться, — но ведь всего просчитать невозможно.

— Я обязана это делать, — продолжала гнуть свою линию Оксана, — ваш сын совершенно неприспособлен к жизни. И это ваша вина, что он такой. Меня мама воспитала по-другому: моя тактика не должна давать сбоев и осечек. Я обязана все предусмотреть! Во имя будущего ваших же внуков.

— Слишком пафосно, Оксаночка. Переигрываешь.

— Пафосно или нет — мне безразлично ваше мнение, Елизавета Михайловна, — Оксана распалялась все больше, — но вы должны принять во внимание следующее: у Златы нет и не может быть детей, а у меня их двое. Если вы позволите баб...Анне Федоровне переписать квартиру на Злату, вы совершите огромную ошибку. Вы оставите своих внуков без будущего.

— Не нужно пугать меня будущим, Оксана, прошу тебя, — рассмеялась свекровь, — в нашей семье никто никогда никого не подставлял. Я и сыновей воспитала порядочными людьми. Моя свекровь пока жива и, надеюсь, проживет еще долго. И у нее есть наследник!

— Елизавета Михайловна, так испокон веков заведено, что старые оставляют наследство молодым, — втолковывала свекрови Оксана, — ваша свекровь — старая, вы уж извините меня, конечно. Она не сегодня-завтра под себя ходить начнет, и вы обязаны не упустить момент, заранее на ее решение как-то повлиять. Я хочу, чтобы она подписала завещание в пользу Никиты. Или меня, а не Артема или Златы.

— Это кто это здесь моим имуществом распоряжается, — в дверях стояла Анна Федоровна собственной персоной, — ах, это ты, Оксана. Оксана, которая отказалась приехать помочь пожилому человеку! Нет, девонька, так не пойдет. Я, конечно, когда-нибудь уйду на тот свет, но под себя ходить, как ты выразилась, пока не собираюсь. И я в достаточно трезвом уме, чтобы распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению.

Оксана с негодованием посмотрела на старуху, но ничего не сказала. А что говорить, все было ясно — пока бабка не знакома с Альцгеймером, ловить тут нечего. Лишь напоследок, уже выходя из квартиры, она обернулась к Елизавете Максимовне и тихо, но твердо произнесла:

— Внуков и сына больше не увидите и не рассчитывайте.

Свекровь только усмехнулась.

***

Разговор с Никитой, вопреки ожиданиям, тоже принес только разочарования. Муж на нее впервые в жизни наорал:

— Ты ошалела? Я почему от матери узнаю, что ты к ней приезжала и детьми нашими шантажировала? С чего ты решила, что тебе кто-то чем-то обязан? Я не только от матери выслушал, но и от бабушки!

— А я что плохого сказала? — возмутилась Оксана, — Никита, если тебя не волнует будущее наших детей, то мне очень прискорбно это осознавать. Злата эта, невестушка твоя дорогая, ты думаешь, зря вокруг бабки убивается? Да она квартиру её хочет захапать!

Скажи мне, зачем ей огромная четырёхкомнатная квартира? У неё с Артёмом детей нет и никогда не будет, я об этом точно знаю, а у нас с тобой двое. Мы эту четырёхкомнатную продадим и купим каждому по двушке. Или по однушке пока, а остатки денег на себя потратим. Например, мир посмотрим!

— Да я ещё раз повторяю, — взревел Никита, — почему ты думаешь, что тебе кто-то обязан? Бабушка, несмотря на возраст, трезвый разум сохранила, она сама знает, что кому и когда отписывать. Ты прекрасно знаешь, что наследник первой очереди — мой отец, он эту квартиру и получит. Оксан, мне непонятна твоя суета, ты зачем это делаешь?

— Потому что, — рявкнула Оксана, — я матери твоей сказала, что больше на общение с внуками и с тобой она может не рассчитывать. Вот когда квартиру перепишут, тогда я подумаю, стоит ли моим детям общаться с такой бабушкой или нет.

— Чего? — опешил Никита, — с ума сошла, Оксанка? Ты мне диктовать будешь, видеться мне с матерью или нет?

— Не забывай, что они тебя не любят, — отчеканила Оксана.

— Откуда такие сведения, милая? — опять удивился Никита.

— Если бы любили, отписали бы квартиру.

Вечером Оксана плакала на плече своей матери.

— Мама, ничего не помогло, все без толку! Это какая-то непробиваемая семейка!

— С матерью его разговаривала?

— Да. Она только хихикает и ничего конкретного не говорит. А мне нужна эта квартира, понимаешь? У меня столько планов на нее!

— Не плачь, дочка. Что-нибудь придумаем. Хорошему бухгалтеру бюджет всегда свести удается. Прорвемся, дочь!

Оксана вытерла слезы и, как в детстве, свернулась клубочком возле маминых ног. Маме она доверяла. Мама обязательно что-нибудь придумает.

С Никитой отношения разладились. Пара постоянно ссорилась, и мужчина уже подумывать начал о разводе. Останавливают Никиту от опрометчивого шага только дети. Елизавета Михайловна своих позиций сдавать не собирается — невестке не названивает, внуков не просит.