Вмecтo пoгибших хoккeиcтoв нa лeд выпуcтили бpaтьeв и oднoфaмильцeв

Вмecтo пoгибших хoккeиcтoв нa лeд выпуcтили бpaтьeв и oднoфaмильцeв

В ночь с 6 на 7 января 1950 года в маленькой московской квартире на Соколе тикал будильник. На тумбочке между двумя кроватями, где спали братья Бобровы. Заводной механизм должен был прозвенеть в четыре утра.

Всеволод, 28-летний нападающий, только что перешедший в хоккейную команду ВВС МВО, завел будильник сам, проверил, передал брату Борису. Тот, по привычке, еще раз приложил механизм к уху – тикает. Всё в порядке.

Через несколько часов Всеволоду предстоял вылет в Свердловск. Первая игра за новый клуб. Но будильник не прозвонил. Впервые за много лет исправный, проверенный механизм молчал.

Всеволод проснулся, когда самолет с его новыми товарищами уже должен был приближаться к Уралу. Он не знал, что вылет задержали на два часа.

Не знал, что ждали именно его. И не мог предположить, что этот молчащий будильник сохранил ему жизнь.

***

Всё началось за год до трагедии. В 1949 году хоккейная команда ВВС Московского военного округа завоевала серебряные медали чемпионата СССР. Клуб был создан всего три года назад по личному приказу Иосифа Сталина, а покровителем назначили его сына – генерал-лейтенанта Василия Сталина.

Для послевоенного Союза, где всё ещё восстанавливали заводы и мосты, это был амбициозный проект. Но задача стояла чёткая: советский спорт должен был показать миру силу страны.

Василий Сталин подошёл к делу с размахом. Для команды отбирали лучших спортсменов со всей страны. Давали доступ к тренировочным базам. Обеспечивали возможность свободно перемещаться по стране – редкая привилегия в те годы. Под его руководством ВВС МВО за несколько лет превратились в один из сильнейших клубов СССР.

Но отношения у младшего Сталина с военным руководством складывались непросто. Огромную часть времени он уделял спорту, со спортсменами держался по-товарищески. Некоторые говорили, что в этой любви чувствовалось желание распоряжаться, влиять, подчёркивать собственный статус. Не реализовав себя в военной иерархии, Василий компенсировал это через хоккей.

К началу 1950 года команда шла на пике формы. В конце декабря играющим тренером назначили Бориса Бочарникова – 30-летнего защитника, по профессии инженера. Человек умный, образованный, одержимый спортом. Справедливый.

Бочарников мыслил стратегически: поездка на Урал поездом занимала почти трое суток. За это время команда потеряет форму. А впереди – важные матчи с "Дзержинцем" в Челябинске. Нужна акклиматизация, особенно когда на Урале стоят сорокаградусные морозы.

"Надо лететь самолётом", – настаивал Бочарников.

Василий Сталин согласился. Для перелёта выделили военный самолет Ли-2 с бортовым номером 42. Лёгкий двухмоторный транспортник. Надёжная машина.

Самолёт Ли-2, идентичный разбившемуся

***

Утром 7 января 1950 года самолет поднялся в небо с Центрального аэродрома на Ленинградском проспекте. В шесть часов утра. На борту – шесть членов экипажа и 13 человек из команды: 11 хоккеистов, врач и массажист. Командовал судном опытный 38-летний майор Иван Зотов.

Всеволода Боброва на борту не было. Проспал. А вот администратора команды Николая Кольчугина высадили прямо перед вылетом – отправили искать опоздавшего звездного новичка. Прождали два часа. Потом махнули рукой и полетели без них. Кольчугин оформил Боброву документы на переход в новый клуб и купил билет на поезд.

Первая посадка в Казани. Там экипажу передали метеосводку: над Уралом бушует непогода. Регион закрыт для полётов. Точное время, когда можно будет продолжить путь, неизвестно.

Бочарников позвонил Василию Сталину.

"Товарищ генерал-лейтенант, метеоусловия сложные. Челябинск закрыт. Но команде нельзя терять время..."

Сталин дал согласие на вылет. Официальное распоряжение прошло через штаб ВВС МВО. Дежурный аэродрома Казани получил сообщение по радио: "Самолёт Ли-2 с регистрационным номером 42 разрешается продолжить полёт. Вылет немедленный. Все меры безопасности строго соблюдать. Разрешение подтверждено командующим авиации МВО генерал-лейтенантом Василием Сталиным".

Майор Зотов понимал риски. Лететь в такую погоду – это опасно. Но ослушаться приказа сына вождя он не мог. Он обратился к экипажу: "Готовимся к вылету".

Второй пилот, Тараненко, недоверчиво посмотрел на командира: "Вылет? В такую погоду? Нам же передали – Урал закрыт!"

Зотов тяжело вздохнул: "Разрешение подтверждено командованием".

"Кто дал добро? Кто взял на себя такую ответственность?"

"Приказ штаба. Разрешение подтверждено лично Василием Сталиным".

***

Подлетая к Уралу, самолёт попал в сильный снегопад. Низкая облачность, видимость падала. Ветер мощными порывами раскачивал лёгкую машину. Приборы подрагивали. Выдерживать высоту становилось всё сложнее.

У Челябинска получили отказ: "Сорок второй, видимость 500 метров, нижняя кромка 120, снег сильный. Порывы ветра до 25 метров в секунду. Посадку не даём. Аэродром закрыт".

"Свердловск работает", – передали с земли. "Видимость 800, нижняя кромка 150, снег умеренный. Рекомендуем уход на запасной".

"Свердловск принят. Уходим на Свердловск", – подтвердил Зотов.

Но в Свердловске тоже была метель. Сильный ветер. Местные диспетчеры отдавали приоритет переполненным пассажирским рейсам. Военный борт направили в зону ожидания на более высокий эшелон. Самолёт кружил над городом. Пассажиры собрались в хвосте, ожидая посадки. Это затруднило управление. Экипаж напряжённо следил за расходом топлива.

Через некоторое время диспетчеры дали добро на посадку.

И тут произошла роковая ошибка. Неподалёку от Свердловского аэропорта Кольцово находился военный аэродром Арамиль. Из-за халатности наземных служб радиостанции двух аэродромов работали на одной частоте. Штурман Пономарёв, отвечавший за навигацию, поймал сигналы с Арамиля. А самолёт заходил на посадку в Кольцово.

Экипаж управлял машиной, ориентируясь по курсу и глиссаде, которые выдавал Арамиль. Не обнаружив посадочную полосу, командир увёл самолёт на второй круг. Вторая попытка тоже закончилась неудачей.

При третьей попытке экипаж включил прожектор, надеясь разглядеть полосу в метели. Но это дало обратный эффект. Свет в снежной круговерти создал перед лётчиками светящийся экран, яркую стену. Ориентируясь на частоты чужого аэродрома, при заходе на посадку самолёт столкнулся с землёй.

Удар был такой силы, что выжить не удалось никому.

На месте крушения нашли искорёженную груду металла и несколько пар хоккейных коньков с чудовищно изогнутыми лезвиями. По сломанному пополам серебряному рублю 20-х годов опознали врача команды Михаила Гальперина – он всегда носил этот талисман с собой. В куске самолётной обшивки сохранилась колода игральных карт. Борис Бочарников был завзятым преферансистом.

***

Поздно вечером в штабе ВВС Московского военного округа зазвонил телефон. Дежурный офицер связи получил короткое сообщение из Свердловска: "Самолёт пропал при заходе на посадку". Спустя несколько минут поступило подтверждение о падении.

Офицер позвонил командующему: "Товарищ генерал-лейтенант, самолёт с командой ВВС разбился при посадке в Свердловске. Выживших, по предварительным данным, нет".

На другом конце провода наступила тишина. Холодная, непривычная.

Василий Сталин спросил: "Кто ещё знает?"

"Только местное руководство, аэродром и мы. Не распространялась".

"Так и оставьте. Немедленно дайте указания – никакой печати, никаких сообщений. Докладывать только мне. В Кремль ни одного слова. Поняли?"

"Так точно, товарищ генерал-лейтенант".

"Свердловску передайте – всё под грифом секретно. Материалы сразу в Москву. Я вылетаю утром".

Василий положил трубку. На столе перед ним лежал план тренировок команды, которая утром ещё была жива. Он закрыл папку, отодвинул в сторону и лишь тогда позволил себе глубоко выдохнуть. Решение было принято мгновенно: катастрофу следует скрыть.

Боясь гнева отца и возможного расследования, которое могло раскрыть, что самолёт из авиаполка особого назначения использовался для перевозки хоккейной команды, Василий Сталин действовал быстро. За сутки он собрал новый состав ВВС МВО.

Новоиспечённая команда. Капитан Бобров

***

А в это время в поезде, где-то между Москвой и Уралом, ехал Всеволод Бобров. Вечером, когда состав остановился в Куйбышеве, по вагонам пронёсся громкий голос: "Капитан Бобров, зайдите в военную комендатуру!"

Всеволод удивился. Что случилось? Зашёл. И там узнал о трагедии. Все погибли. Вся команда. Те, с кем он должен был лететь. Те, с кем собирался играть.

Спустя несколько дней в Москве Боброву позвонили. Василий Сталин лично: "Ребята, несчастье. Команда разбилась. Вам надо собраться и ехать в Челябинск на игру".

Игра не отменялась. Катастрофа должна была остаться тайной.

В срочном порядке в команду вызвали всех, кто уцелел. Александра Виноградова, дисквалифицированного за драку в предыдущем матче. Виктора Шувалова, которого Василий Сталин лично оставил в Москве, потому что тот недавно перешёл из челябинского "Дзержинца" – "не стоит его показывать бывшим болельщикам". Евгению Бабичу не успели оформить документы на переход из ЦДКА – и это спасло ему жизнь. Тренера Матвея Гольдина отстранил сам Сталин буквально за несколько дней до вылета – за то, что после проигрыша "Динамо" Гольдин поздравил отличившегося игрока соперника со словами "Здорово сыграл, Василёк!" Василий Сталин, стоявший за спиной, воспринял это как предательство.

Но самое циничное – в команду срочно взяли родственников погибших. Вместо погибшего нападающего Юрия Жибуртовича позвали его младшего брата Павла. Весь хоккейный опыт того ограничивался одним матчем. Вместо Александра Моисеева – его однофамильца Анатолия Моисеева.

11 января 1950 года, спустя четыре дня после катастрофы, обновлённая команда ВВС МВО вышла на лёд против челябинского "Дзержинца". Болельщики, слышавшие слухи о разбившемся самолёте, напряжённо ждали, кто появится на льду.

И тут дикторы начали объявлять знакомые фамилии: "Бобров! Шувалов! Жибуртович! Моисеев!"

Многие были шокированы. Считавшиеся погибшими игроки стояли перед ними. Как такое возможно? Значит, слухи – неправда?

Дикторы называли только фамилии. Без имён. Без отчеств. "Жибуртович забил!" – но не уточняли, что это Павел, а не Юрий. "Гол Моисеева!" – но какого именно?

Игра завершилась со счётом 8:3 в пользу ВВС МВО. Играющим тренером был заявлен Всеволод Бобров – тот самый, которого спас неисправный будильник.

После матча команда поехала в Свердловск. Виктор Шувалов вспоминал потом: "Нас повели в ангар. Там лежали искорёженные тела ребят. Смотреть на это было невозможно. Но мы смотрели. Потом играли. А после игры хоронили".

Игроков в закрытых гробах похоронили в братской могиле на кладбище в Кольцово. Погибли 19 человек: 11 хоккеистов (включая играющего тренера Бориса Бочарникова), врач Михаил Гальперин, массажист Алексей Галкин и шестеро членов экипажа.

Среди погибших был Юрий Тарасов – брат легендарного тренера Анатолия Тарасова. Вратарь Харри Меллупс. Защитники Роберт Шульманис и Евгений Воронин. Нападающие Зденек Зикмунд, Иван Новиков, Василий Володин, Александр Моисеев.

Первое упоминание о трагедии в номере «Футбол-Хоккей» от 26 января 1969 года

***

Василий Сталин сумел сделать так, чтобы отец не узнал об авиакатастрофе. Информация была засекречена. Ни одна газета не написала о трагедии. В отчётах о матчах команды ВВС центральная пресса не указывала фамилии игроков, забросивших шайбы – за исключением Всеволода Боброва, Виктора Шувалова и новичков команды. Когда упоминали Жибуртовича, не уточняли имя.

Такой подход позволял долгое время скрывать трагедию. Тот сезон команда доиграла двумя пятерками – с большим количеством молодёжи и ветеранов. До бронзовых медалей не хватило всего одного очка. Заняли четвёртое место.

Но в межсезонье Василий Сталин усилил команду. И следующие три сезона ВВС МВО становились чемпионами СССР. В 1953 году, после смерти Иосифа Сталина, клуб расформировали, объединив состав с ЦДСА.

Впервые о катастрофе публично написали только через 19 лет – в 1969 году в еженедельнике "Футбол-Хоккей". Журналист Владимир Пахомов ответил на вопрос читателя о мемориале команде ВВС. Тогда же впервые указали дату трагедии – но ошибочно назвали 5 января. Точную дату – 7 января 1950 года – установил тот же Пахомов после многолетних исследований.

Только спустя несколько лет после катастрофы на братской могиле в Кольцово установили памятник. На камне – 19 фамилий.

Братская могила хоккеистов клуба ВВС МВО, кладбище в Кольцово

***

Всеволод Бобров стал безоговорочным лидером вновь созданной команды. Его карьера сложилась блестяще: шестикратный чемпион СССР, олимпийский чемпион 1956 года, двукратный чемпион мира. Единственный в истории спорта капитан олимпийских сборных СССР и по футболу, и по хоккею.

Павел Жибуртович, срочно призванный заменить погибшего старшего брата Юрия, тоже сделал карьеру. Играл ещё 14 лет и даже попал в сборную СССР.

1942 год. Спустя 9 лет Павел (справа) заменит брата Юрия (слева) на ледовой площадке

Виктор Шувалов, которого Василий Сталин не пустил в тот рейс по этическим соображениям, позже говорил: "Не было никакого непрозвеневшего будильника у Боброва. Кольчугин, администратор, должен был на следующий день заявлять его в спорткомитете. Кольчугин оформил заявку – и купил ему билет на поезд".

Но сам Всеволод Бобров и его брат Борис всю жизнь настаивали на версии с будильником. Старый, проверенный, надёжный механизм, который никогда раньше не подводил.

Обновленная команда ВВС МВО — чемпион СССР 1952 года.

Борис вспоминал: "Всеволод завёл его и передал мне. Я, когда ставил на тумбочку, ещё раз на него взглянул и приложил к уху – на всякий случай, по привычке. Почему он остановился ночью и не зазвонил, одному Богу известно".

Всеволод Бобров в составе команды ВВС МВО, 1952 год

Как бы то ни было, тот молчащий будильник стал одной из самых мистических деталей советского спорта. Он сохранил жизнь человеку, которому суждено было стать легендой. А 19 его товарищей остались лежать в уральской земле – жертвами амбиций, халатности и страха перед гневом вождя.

Для советского хоккея это была первая авиакатастрофа с участием целой команды. Но, к сожалению, не последняя. Спустя 61 год, 7 сентября 2011 года, в небе над Ярославлью разобьётся самолёт Як-42 с хоккеистами "Локомотива". И снова – никто не выживет. И снова – цифра 42 в названии борта.

История с хоккейной командой ВВС МВО – это история о том, как власть, страх и секретность могут превратить трагедию в фарс. Когда на лёд выпускают двойников погибших. Когда дикторы называют только фамилии. Когда братьев и однофамильцев срочно призывают играть вместо мёртвых. И всё ради одного – чтобы никто не узнал правду.

Но правда всё равно выходит наружу. Пусть и спустя 19 лет. Пусть и по крупицам. Потому что память сильнее любых грифов секретности. И сильнее страха.