Зaмeнa бecплoднoй кopoлeвы

Зaмeнa бecплoднoй кopoлeвы

— Мне нужна вторая жена и наследник, — сказал шах. Но Сорайя лишь отрицательно покачала головой. Лучше развод, чем многоженство и делить своего супруга с другой женщиной.

В начале 1959 года 20-летняя Фарах Диба училась архитектуре в Париже. Смелая, образованная девушка из иранской аристократической семьи. На одном из весенних приемов в иранском посольстве её представили высокому гостю — самому шаху Ирана Мохаммеду Реза Пехлеви.

Шах, недавно разведенный и ищущий новую спутницу жизни, был покорен ей с первого взгляда. Позднее он признался: «Я понял, как только мы встретились, что именно она – женщина, которую я так долго ждал, и та королева, в которой нуждается моя страна».

Действительно, предложение руки и сердца последовало почти сразу, молниеносный роман завершился помолвкой уже к осени. В декабре 1959 года Тегеран стал свидетелем пышной свадьбы шаха и его юной невесты Фарах.

Новую королеву встречали с любопытством и надеждами. 21-летняя Фарах отличалась образованностью, красотой и независимым характером — качествами, необычными для традиционных невест монарха. Шах ценил её ум и доброту, восхищался тем, что она получила западное образование, впрочем как и предыдущие его две жены, и умела мыслить самостоятельно.

С самого начала он дал понять, что не желает видеть в жене лишь церемониальную фигуру из гарема прошлых эпох . «Я буду служить народу Ирана», — заявила в ответ Фарах, принимая роль королевы.

Однако в первую очередь на молодую королеву возлагалась святая обязанность — подарить династии наследника мужского пола. Две предыдущие жены шаха не смогли выполнить эту миссию: одна родила лишь дочь и сбежала в Египет, другая оказалась бесплодной, что привело к расторжению браков.

Давление на 21-летнюю Фарах было огромным. Она понимала: от неё зависит и будущее монархии. В конце октября 1960 года эти надежды оправдались. В семье Пехлеви родился здоровый мальчик, наследный принц Реза.

Радость шаха не знала границ. Он сам отвёз жену в роддом ранним утром и, услышав от врача заветное: «Ваше Величество, это мальчик!», поднял руки к небу, благодаря Аллаха за сына, которого долго ждал.

Страна ликовала. По случаю рождения наследника шах буквально осыпал народ милостями: объявил двухдневный общенациональный праздник, снизил подоходный налог на 20% и амнистировал 98 заключённых.

В Тегеране грянул 41 залп артиллерийского салюта, тысячи людей вышли на улицы в восторге. Когда шах попытался уехать из госпиталя, ликующая толпа окружила его автомобиль, преградив путь, полиции пришлось прокладывать ему коридор.

Фарах осуществила то, чего не смогли предыдущие жены шаха: подарила ему сына. В последующие годы в императорской семье родилось еще трое детей. Фарах старался дать им теплое, почти простое детство, насколько это возможно в королевском дворце. Шах обожал своих наследников, часто появлялся с ними на публике.

В эти годы шах говорил о жене с нежностью и гордостью, она была не только его возлюбленной, но и надёжной соратницей, подарившей ему «счастье отцовства и продолжение моего рода», как отмечали придворные в то времени.

26 октября 1967 года свершилось беспрецедентное для современной истории Ирана событие. В роскошном тронном зале тегеранского дворца, под сияние хрустальных люстр и вспышки телекамер со всего мира, шах лично возложил на голову своей жены корону, инкрустированную изумрудами, рубинами, жемчугом и бриллиантами.

В этот день Фарах официально стала шахбану: первой коронованной императрицей Ирана за последние 2500 лет, со времен древних царств до арабского завоевания. Ни одна из прежних супруг иранских шахов не удостаивалась такой чести. Мохаммед Реза нарушил вековую традицию, конечно, это был скорее жест благодарности за наследников.

Коронация 1967 года была устроена с небывалым великолепием. Специально для церемонии французские ювелиры создали новую императорскую корону для Фарах , а из Европы привезли позолоченную карету, копию кареты Габсбургов, чтобы провезти царственную чету по улицам столицы.

В день коронации ликующие толпы выстроились вдоль трассы процессии. Фарах в богато расшитом изумрудно-зелёном одеянии и алмазной диадеме медленно проезжала в карете, осыпаемая цветами, и приветствуя народ.

Получив титул шахбану, Фарах обрела и новые полномочия. Шах официально объявил её регентом, на случай, если с ним что-то случится до совершеннолетия наследника, именно она должна править страной. Для мусульманского Востока того времени такое решение было поразительно смелым и неслыханным .

В самой церемонии коронации был трогательный момент, когда шах сам взял корону и водрузил ее на голову Фарах, подобно тому, как некогда Наполеон короновал Жозефину.

Получив свободу действий после исполнения «долга престолу», императрица энергично занялась общественной, благотворительной и культурной деятельностью. Фарах возглавляла десятки фондов: от организаций по поддержке матерей и образования женщин до совета по развитию культуры.

Каждое утро она отправлялась в рабочий кабинет и трудилась до позднего вечера, курируя школы, больницы, музеи. Благодаря её инициативам в Иране открывались новые музеи современного искусства, возвращались на родину утраченные культурные ценности. В те годы шахбану снискала огромную популярность среди народа.

При этом Фарах оставалась законодательницей мод и символом элегантности. Стройная, всегда безупречно одетая, с открытой улыбкой, она поражала мировых лидеров и прессу. Западные журналисты прозвали ее «Жаклин Кеннеди Ближнего Востока» за утонченный стиль, шарм и активную общественную роль.

На обложках журналов Фарах Пехлеви сияла, олицетворяя собой современный Иран — богатый, светский, ориентированный в будущее. Тысячи иранских женщин стремились одеваться «по-фараховски», носили короткие юбки, открывали лица, как и она. По воспоминаниям, сам шах шутливо называл жену своим «министром моды» и даже разрешил в Иране выпуск местной версии журнала Playboy.

Но во второй половине 1970-х в Иране усилилось недовольство частью населения быстрыми переменами и роскошью правящей элиты. Консервативно настроенные круги, прежде всего исламское духовенство, негодовали, глядя на европейские платья и светский образ жизни шахбану, видя в ней воплощение чуждых традиционному Исламу западных влияний.

Когда страна столкнулась с экономическими трудностями и политической напряженностью, эти настроения начали выплескиваться наружу. В 1978 году прокатилась волна протестов против шахского режима. С фотографий императорской четы, еще недавно украшавших улицы, толпа срывала портреты Фарах и топтала их ногами в ярости. Для самой императрицы это было горьким ударом.

Фарах, обладавшая либеральными взглядами, до последнего пыталась смягчить курс власти и найти компромисс с оппозицией. Она уговаривала шаха пойти на уступки, лично встречалась с лидерами.

Шах слушал свою мудрую супругу, но время для реформ уже ушло. Осенью 1978 года протесты переросли в беспорядки и столкновения с армией. Страна погрузилась в хаос, все больше походя на пороховую бочку. Фарах признавалась, что «в воздухе все острее ощущался тревожный запах надвигающейся беды».

В январе 1979 года стало ясно: дни Пехлеви у власти сочтены. Шах, мучительно раздумывавший до последнего, наконец согласился уехать из страны, надеясь, что его отъезд успокоит народ.

Для Фарах это решение далось невероятно тяжело — она не представляла жизни вдали от родины, дворца, ставшего домом, и народа, который еще вчера приветствовал ее с ликованием. 16 января 1979 года королевский самолетом покинул тегеранский аэропорт.

Начались тяжелые скитания по чужбине. Многим государствам было страшно принимать у себя свергнутого шаха, новый иранский режим грозил смертным приговором ему и Фарах. После краткого убежища в Марокко семья перебралась в Багамы, затем в Мексику.

Наконец, когда здоровье шаха резко ухудшилось, Соединенные Штаты позволили ему прибыть для лечения, но этот приезд вызвал гнев исламских революционеров и привёл к захвату заложников в американском посольстве в Тегеране в ноябре 1979 года.

Политический шум вокруг шаха заставил супругов вскоре покинуть Америку. Некоторое время они скрывались в Панаме, пока, наконец, не получили приглашение от давнего друга, президента Египта Анвара Садата.

В марте 1980 года, измученные странствиями, шах Мохаммед Реза и Фарах прилетели в Каир, на родину его первой жены, где та была принцесса. Но и в Египте грянула революция. Несмотря на это бывшему шаху были оказаны королевские почести, Египет стал их последним приютом.

Для Фарах началась самая тяжелая глава жизни. Её когда-то всемогущий супруг был тяжело болен: давняя лимфома прогрессировала на фоне стресса и лишений. Шах таял на глазах, угасая с каждым днем. Фарах не отходила от постели любимого.

Дни и ночи напролет она проводила рядом, держа его за руку, стараясь ободрить улыбкой, хотя сердце разрывалось от боли. Она мужественно скрывала слезы, чтобы не тревожить мужа, и лишь изредка позволяла себе выплакаться тайком, вымолив у Бога облегчения его страданий.

27 июля 1980 года шах Мохаммед Реза Пехлеви скончался в каирском госпитале на руках у безутешной жены. Несмотря на казалось бы удачный брак шах тосковал по второй жене, с которой так и не успел увидеться перед смертью. Она вылетела к нему за день до его смерти.

Мир Фарах рухнул окончательно. Ей было всего 41, она осталась вдовой в изгнании, с четырьмя детьми на руках и без родины. На государственных похоронах в Каире скорбящая Фарах, закутанная в черное, стояла у гроба, пытаясь сохранять достоинство шахбану.

После смерти мужа она еще два года прожила в Египте, а затем перебралась в США, приняв гостеприимство новой родины. Никогда больше ей не суждено было увидеть Иран, двери на родную землю для последней императрицы оказались навсегда закрыты. Но её, в отличие от шаха, хотя бы не преследовали.

В 2003 году вдовствующая императрица издала мемуары «Моя жизнь с шахом», которые стали мировым бестселлером. Бывшая императрица жива до сих пор.