Пepeхитpилa жaдную cecтpу
Солнце едва пробивалось сквозь серые шторы в гостиной, где пахло старым деревом и кофе, который я варила каждое утро. Моя квартира в старом доме на окраине Екатеринбурга была моим убежищем — маленьким, но моим.
Я сидела за столом, перебирая бумаги: счета, справки, выписки. Всё, что осталось от мамы после её смерти почти полгода назад. Завещание лежало сверху — тонкий лист, который перевернул мою жизнь.
— Лена, ты уверена, что не хочешь продать дом? — голос сестры, Кати, звучал в трубке резко, как всегда, когда она хотела чего-то добиться. — Он стоит прилично, а тебе одной его содержание не потянуть.
— Это мамин дом, Катя. Я не собираюсь его продавать, — ответила я, стараясь говорить спокойно.
— Ну, подумай. Мы могли бы разделить деньги. Тебе же нужны средства, чтобы… ну, знаешь, начать заново.
Я знала, к чему она клонит. Катя всегда считала, что я, младшая, вечно всё делаю не так. Её тон намекал: "Ты не справишься, Лена. Ты слабая". Но я не была слабой. Не после всего, что пережила.
Мамин дом в пригороде был старым, но уютным, с большим садом, где мы с Катей в детстве собирали яблоки. Мама завещала его мне, а Кате — деньги с её сберегательного счёта. Я думала, это справедливо. Катя, видимо, нет.
***
Через неделю Катя настояла на встрече. Мы сидели в кафе, где официанты двигались лениво, а кофе был слишком горьким. Катя, как всегда, выглядела безупречно: идеальный макияж, дорогая сумка, голливудская улыбка.
— Лена, давай серьёзно, — начала она, постукивая наманикюренными ногтями по столу. — Ты не можешь жить в этом доме одна. Это огромные расходы. Продай его, и мы поделим всё поровну.
— Поровну? — я прищурилась. — Мама оставила тебе деньги со счёта. Там больше миллиона. Тебе мало?
Катя фыркнула, будто я сказала что-то нелепое.
— Речь не о деньгах, Лена. Речь о справедливости. Мы обе её дочери. Почему тебе дом, а мне только накопления?
Я сжала чашку так, что пальцы побелели. Катя всегда умела повернуть всё так, будто её обделили.
Но я знала правду: мама не доверяла ей. Катя тратила деньги слишком легко — на шмотки, машины, поездки. Мама хотела, чтобы дом остался у меня, потому что мне была важна не его стоимость, а воспоминания.
— Я не продам, — отрезала я. — Это моё.
Катя посмотрела на меня с холодной улыбкой.
— Посмотрим, Лена. Посмотрим.
***
Приехав через несколько дней в мамин дом, я заметила, что там что-то не так. Дверь в подвал, которую я точно не открывала, была приоткрыта. На чердаке кто-то копался — коробки с мамиными вещами были перевёрнуты. Я проверила замки: всё цело. Но ощущение, что кто-то был в доме, не отпускало.
Я позвонила Кате.
— Ты заходила в дом? — спросила я без предисловий.
— Что? Нет, конечно, — её голос был слишком сладким. — Зачем мне это?
— Кто-то рылся в маминых вещах.
— Может, ты сама что-то искала и забыла? — Катя рассмеялась. — Ты всегда была рассеянной.
Но я не была рассеянной. Я начала подозревать, что Катя что-то задумала. Она всегда была мастерицей манипуляций: в детстве подстраивала ссоры так, чтобы я выглядела виноватой, в юности подговаривала друзей отвернуться от меня, если я не соглашалась с её планами. Теперь, похоже, она решила, что дом должен стать её трофеем.
Я установила в доме камеру — маленькую, неприметную, спрятанную в углу гостиной. Если Катя снова сунется, я буду знать.
***
Камера сработала через два дня. На записи Катя, в тёмной куртке, рылась в ящиках маминого письменного стола. Она что-то фотографировала — документы, письма, старые фотографии. Я смотрела запись, и внутри всё кипело. Это было предательство. Не просто воровство, а вторжение в мою жизнь, в мамину память.
Я решила не устраивать скандал. Катя определенно ждала, что я сорвусь, начну кричать, дам ей повод выставить меня истеричкой.
Вместо этого я начала собирать информацию. Я узнала, что Катя наняла юриста, чтобы оспорить завещание. Она утверждала, что мама была "не в здравом уме", когда писала его. Это была ложь, и я знала, как это доказать.
Мама перед смертью записала видео, где объясняла своё решение. Я нашла его на старом ноутбуке в её комнате. На записи она выглядела усталой, но разумной: "Лена будет беречь дом. Катя… она не понимает, что такое дом. Ей нужны только деньги". Я сохранила видео и сделала копию.
Но этого было мало, ведь Катя была хитрой. Ей нужен был повод, чтобы отобрать дом, и я подозревала, что она готова на всё.
***
Я решила сыграть по её правилам. Позвонила сестре и притворилась, что готова уступить.
— Хорошо, — сказала я, добавив в голос усталости. — Может, ты права. Давай продадим дом. Но я хочу, чтобы всё было честно. Приезжай, обсудим.
Катя приехала на следующий день, сияя самодовольством. Мы сидели в гостиной, и я подсунула ей договор — фальшивый, составленный с помощью подруги-юриста. В нём было указано, что я соглашаюсь продать дом, но только после независимой оценки, а деньги делятся пополам.
— Это разумно, — Катя кивнула, но я видела, как её глаза забегали. Она хотела всё и сразу.
— Подписывай, — я подвинула ей ручку. — И давай договоримся: никаких юристов, никаких судов. Просто продаём и делим.
Катя подписала, не читая. Я знала, что она не станет вникать — жадность ослепляла её. Но в договоре был пункт, который она не заметила: я сохраняла право собственности на дом до момента продажи. И момент продажи тоже выбирала я. Это давало мне время.
Тем же вечером я отправила видео с маминым завещанием Катиному адвокату, приложив запись с камеры, где Катя лазает по дому. Я добавила письмо: "Если моя сестра продолжит оспаривать завещание, я опубликую это видео и подам в суд за вторжение в частную собственность".
***
Катя позвонила через три дня. Её голос дрожал от злости.
— Ты подставила меня, Лена! — кричала она. — Это низко!
— Низко? — я усмехнулась. — Низко — рыться в маминых вещах, лгать про её завещание, пытаться отобрать у меня последнее.
— Я просто хотела справедливости!
— Ты хотела денег, Катя. Но ты их не получишь.
Я повесила трубку. Адвокат Кати отказался от дела, как только увидел видео. Без юридической поддержки её план рухнул. Дом остался моим. Я решила не продавать его, а отремонтировать: новый забор, покрашенные стены, цветы в саду. Это был мой способ сохранить память.
Катя больше не звонила. Я слышала, что она уехала в Москву, пытаясь "начать заново". Деньги со счета, тот самый миллион, она потратила быстро — обновила машину и съездила в отпуск в Дубай. Я же обрела нечто большее: не просто дом, а чувство, что я сильнее, чем думала. И сильнее, чем хотела видеть меня Катя.
Каждое утро я пила кофе в саду, слушая, как птицы поют в яблонях. Это был мой дом. Моя победа.
0 коммент.:
Отправить комментарий