Пocлe cвaдьбы пoдpугa cтaлa пpихoдить к нaм вce чaщe, нo я нe дoгaдывaлacь, пoчeму

Пocлe cвaдьбы пoдpугa cтaлa пpихoдить к нaм вce чaщe, нo я нe дoгaдывaлacь, пoчeму

Если бы мне кто-то когда-то сказал: «Берегись. Она разрушит тебе жизнь», — я бы только отмахнулась. Глупости. Мы ведь вместе хлебали студенческую бедность с одной кружки. Вместе искали квартиры с дешевыми батареями и неработающими дверями в душ. Спали в одной кровати на первых курсах и делили последний доширак под сериал. Она — моя Аня. Моя лучшая подруга. Ближе сестры. Я доверяла ей даже больше, чем себе.

А потом всё рухнуло. Но не сразу. Сначала были мелочи. Почти незаметные.

Я познакомилась с Максимом на третьем курсе. Он пришёл забирать кого-то из группы на машине — весь такой уверенный, в чёрной кожанке, с тихой улыбкой. Взгляд — спокойный, взрослый. На фоне наших вечно голодных и растерянных парней он казался инопланетянином. Не принцем, нет — просто мужчиной, рядом с которым хочется молчать, а не болтать. Мы начали встречаться. Аня радовалась за меня — искренне, как я тогда думала.

— Максик твой — огонь! — хихикала она и подкручивала мне ресницы перед свиданиями. — Если не выйдешь за него, я выйду.

Я смеялась в ответ. Обнимала её, гладила по спине. Она — моя семья. Единственный человек, кто был рядом и в радости, и в слезах. Когда я заболела, она варила мне бульон. Когда Максим делал мне предложение, она держала кольцо в ладони и дрожащим голосом говорила:

— Катюша, ну теперь точно навсегда…

Мы сыграли свадьбу — тихую, уютную, без понтов. На ней Аня была свидетельницей. Помню, как она посмотрела на Максима в момент, когда мы обменялись кольцами. Тогда я не поняла. А теперь — не могу забыть.

Потом она стала приходить чаще. Сначала — помогать с бытом. Потом — просто заглянуть. Потом — оставаться на ночь, «потому что маршрутки уже не ходят». А я… я только радовалась. Муж и подруга ладят, шутят, смеются. Что может быть лучше?..

Но тревожные звоночки были. Я просто не хотела их слышать.

Первые тревожные мысли я отгоняла, как комаров летом: раздражают, кусают, но вроде не смертельно. Аня всё так же ходила к нам, как к себе домой. Залетала без звонка, ставила на плиту свою любимую лапшу, оставляла носки на сушилке. Смех, болтовня, пледы, сериалы. Всё — как раньше.

Но однажды я вышла из кухни и увидела, как она сидит с моим мужем на диване. Близко. Слишком близко. И смеялась так… как будто только он в комнате. Как будто меня — нет.

— Катюш, он у тебя золото! — воскликнула она, когда я неловко прокашлялась. — Такой заботливый, такой сильный. Вот бы всем таких…

Она всё чаще говорила это. И вначале я даже радовалась: ну правда ведь, мне повезло. Максим был надёжен, спокоен, у него всегда было решение. Но потом эти слова стали звучать… не как комплимент. Как укол.

А потом была та заколка.

Я не люблю лезть в чужие вещи, но в тот вечер у меня затряслись руки. Я искала в бардачке машины Максима документы на доставку — он попросил. И вдруг… маленькая блестящая заколка с камушками. Не моя. Не дочери — у нас сын. Я её сразу узнала. Такая была у Ани. Я видела, как она хвалилась ею в Инстаграме: «Подарочек от бывшего. Ну хоть заколка осталась красивая».

Сердце заколотилось. В ушах зазвенело. Я взяла заколку двумя пальцами, как улику, и вошла в дом. Аня уже была на кухне, резала лимон. Я протянула ей заколку. Она мельком взглянула и улыбнулась:

— Ой, моя! Видимо, в машине забыла, когда Макс меня на маникюр подкидывал. Ты же была тогда занята, помнишь?

Я молча кивнула. Я действительно была занята. Работой. Домом. Заботой о сыне. А она каталась с моим мужем по салонам.

Эта заколка больше не выходила у меня из головы. Я спрятала её в ящик стола — как напоминание. Как первую трещину в доме, который мы строили вместе.

Максим стал другим. Я замечала это в мелочах: как он смотрел в экран, когда я с ним разговаривала. Как отстранялся, когда я обнимала его за плечи. Как всё чаще задерживался «на работе», хотя раньше бежал домой. Он не кричал, не упрекал — просто исчезал по чуть-чуть.

— У тебя просто паранойя, — бросила как-то Аня, когда я, почти шутя, сказала: — Ты всё чаще с моим мужем, чем я сама.

И опять этот смех. Скользкий, уверенный.

— Ты бы за собой последила лучше, Катюша. Устала ты, некрасивая стала, грустная. Мужчины — они глазами любят. Не забывай.

Я тогда чуть не расплакалась. Но вместо слёз — злость. Тупая, глухая. Я не знала, на кого она — на неё? На него? Или на себя?..

А потом была та ночь.

Максим заснул, как всегда — спиной ко мне. Его телефон лежал на тумбочке. И я, клянусь, никогда раньше не лезла. Никогда. Но в тот момент… я увидела, как экран мигнул. Сообщение. От Ани.

«Жду тебя. Не опаздывай. Как всегда. »

Я смотрела на экран, как будто не понимала смысла букв. «Как всегда» — это когда? Где? Сколько раз было «всегда» за моей спиной?..

Я не помню, как прошло утро. В обед я уже сидела перед ним, с тем самым телефоном в руке. Он не отрицал. Не оправдывался. Только устало посмотрел на меня и сказал:

— Катя, ты сама всё испортила. Ты всегда в заботах, в делах, в кастрюлях. С тобой невозможно жить — ты исчезла. А с Аней я… живу. Я — чувствую себя мужчиной.

Аня стояла у входа. Она пришла позже. С какой-то коробкой — сказала, «забрать вещи». Посмотрела на меня и усмехнулась:

— Ты слишком долго думала, что ты лучше меня. Но, видишь, он выбрал меня. Улыбнись хоть. Всё будет хорошо.

Нет. Хорошо не было.

Я рыдала в ванной, пока сын стучался в дверь. Я спала в обнимку с подушкой, пока их фото мелькали в сети — улыбающиеся, довольные. Я сжимала в кулаке ту самую заколку. Как символ всего, что отняли.

Когда всё рухнуло, я не устраивала сцен. Не метала посуду. Не проклинала. Просто молча собрала Максиму чемодан. Он смотрел на меня с каким-то странным выражением — как будто ожидал истерику, а получил пустоту. Он ушёл, не оборачиваясь. А я села на пол в прихожей и долго не вставала.

Сын подошёл и обнял меня за шею.

— Мам, ты чего?

— Всё хорошо, зайчик. Просто устала.

Я не сказала ему тогда, что от усталости иногда разрывается душа.

Первые недели были как туман. Я готовила по инерции, работала на автомате, укладывала ребёнка и засыпала с телефоном в руке, пересматривая фотографии. Мы втроём. Мы на море. Мы на даче. Мы — семья. Теперь — нет.

Аня, кстати, заблокировала меня. Почти сразу. Видимо, совесть мешала. Или наоборот — триумф не хотелось портить. Но слухи доходили. Что они снимают квартиру вместе. Что она бросила работу, живёт за его счёт. Что он «раскрылся», «задышал». Боже, как больно было это слышать.

Я прошла через всё: одиночество, безденежье, вечные сопли у ребёнка, бессонные ночи, панические атаки. Но не умерла. Я шла — медленно, шаг за шагом. Поменяла работу. Стала вести проекты на фрилансе. Встала на ноги. Снова записалась в спортзал, подстриглась. Купила себе ярко-красное платье. Туфли. И серьги — те самые, которые давно откладывала. Я начала возвращать себе себя.

А потом она пришла.

Ранним вечером, когда я только уложила сына, в дверь позвонили. На пороге стояла Аня. Без макияжа. Вся в соплях и слезах.

— Прости… — прошептала она. — Он... Он мне изменил. С какой-то из спортклуба. Он сказал, что я стала скучной. Что я — не та.

И заплакала, как тогда, в общаге. Как будто ничего не было.

Я смотрела на неё долго. Молча. Без злости. Без сочувствия. Просто… пусто. Потом открыла дверь пошире и сказала:

— Проходи. Можешь посидеть. Но в мою жизнь — ты больше не вернёшься. Никогда.

И знаете, что странно? Мне стало легче.

Я поняла, что выжила. Что я сильнее, чем думала. Что я могу быть одна. Но никогда — в окружении волков.

После того вечера с Аней в голове стало тихо. Будто выдернули вилку из розетки — и всё, не гудит. Я смотрела на неё, плачущую на моей кухне, и чувствовала, что боль ушла. Осталась только память. Как рубец на коже — гладкий, бледный, но уже не болит.

Мы больше не встречались.

Максим потом пытался писать. Спрашивал, как сын, предлагал: «Давай встретимся, поговорим». Я не отвечала. Он хотел поговорить, когда разрушил всё — пусть теперь говорит с тишиной.

Прошло больше года. Я стала другой. Спокойной. Самостоятельной. Я могла позволить себе то, о чём раньше мечтала — поехать в Сочи одна, без сопровождения и оправданий. Взять отпуск просто так, купить новый диван, не спрашивая ни у кого разрешения. Жить — не как жена, не как чья-то тень, а как женщина, у которой есть себя.

А потом в моей жизни появился он. Не герой с обложки. Не спасатель. Просто мужчина, который однажды сказал:

— Ты не должна быть сильной всё время. Можно просто быть.

Он не задавал лишних вопросов. Не требовал отчётов. Не пытался «починить» меня. Просто был рядом. Держал за руку. Молча. И в этой тишине мне стало… спокойно. Без тревог. Без страха. Без ожидания удара в спину.

Иногда мы всё теряем, чтобы наконец найти себя.

И теперь, проходя мимо зеркала, я улыбаюсь. Потому что вижу не брошенную женщину, не жертву и не слабую.

Я вижу себя. Настоящую.