Родственники мужа ожидали лёгкой жизни за чужой счёт, но реальность их разочаровала

Родственники мужа ожидали лёгкой жизни за чужой счёт, но реальность их разочаровала

Хрустальные бокалы мелодично звенели, отражая тёплый свет люстры. Я расставляла закуски на столе, когда в дверь позвонили. Андрей, мой муж, так обрадовался визиту сестры и тёти, что не заметил моего напряжения. А я сразу почуяла — быть беде.

— Катенька, какая красота! — воскликнула Лариса, переступая порог нашей гостиной. Её глаза лихорадочно забегали по комнате, оценивая каждую деталь интерьера. — Брат, ты прямо как сыр в масле катаешься!

Тётя Валентина, грузная женщина с вечно недовольным лицом, важно прошествовала следом, не снимая шубу, словно собиралась проверять, достойна ли наша мебель её драгоценной персоны.

— Надо же... Итальянский гарнитур? — она провела пальцем по спинке дивана. — И сколько такое счастье стоит?

Андрей смущённо улыбнулся:

— Да ладно вам, садитесь к столу.

Я подметила жадный блеск в глазах Ларисы, когда она изучала фарфоровый сервиз. С каждой минутой моё сердце сжималось всё сильнее.

— Повезло тебе, Андрюша, — тётя пригубила вино из хрустального бокала. — Хорошо устроился. Не то что мы с Ларисой... Бьёмся как рыба об лёд.

Андрей только отмахнулся:

— Да какое «устроился»? Мы с Катей по двенадцать часов работаем...

— Ой, все так работают! — перебила Лариса, накладывая себе полную тарелку салата. — Но не у всех такой дом и машина.

Меня передёрнуло от этих слов. Десять лет мы с Андреем вкалывали, не поднимая головы, отказывая себе во всём. А его родственники говорят о нашем достатке так, будто мы выиграли в лотерею!

— Вам больше вина налить? — спросила я, сдерживая раздражение.

— Конечно! — Лариса подставила бокал. — У богатых и вино вкуснее, правда, Валя?

Они рассмеялись, а я поймала взгляд мужа. Он лучился спокойствием и радостью. Наивный. Он не видел того, что заметила я — как эти двое уже мысленно делили наш дом, наши вещи, нашу жизнь. Для них мы не были людьми, которые работали до изнеможения. Мы были удачливыми родственниками, с которых можно что-то поиметь.

Андрей разливал чай, когда я случайно уронила ложку. Звон металла о пол прозвучал как предупреждение, которое понимала только я.

Десерт подходил к концу, когда Лариса отложила вилку и вздохнула с деланной печалью.

— Андрюша, я не хотела портить вечер, но мне нужно поделиться... — она промокнула уголки глаз салфеткой. — Мы с Игорем разводимся.

— Что? — Андрей растерянно посмотрел на сестру. — Но вы же...

— Изменял! — отрезала Лариса. — Негодяй! А квартира записана на него, представляешь?

Я замерла с чайником в руке. Что-то в её голосе звучало фальшиво, как расстроенное пианино.

— Боже, как же ты теперь? — забеспокоился Андрей.

Тётя Валентина покачала головой, словно греческий хор, подтверждающий трагедию:

— Совсем девочка на улице осталась!

— Ну... не совсем, — Лариса метнула быстрый взгляд в мою сторону. — Я подумала, может, поживу у вас немного? Совсем чуть-чуть, пока не встану на ноги. Семья ведь должна помогать в трудную минуту?

В комнате повисла тишина. Я увидела, как на лице мужа отразилась внутренняя борьба.

— Конечно, должна, — выдавил он наконец. — Ты всегда можешь на нас рассчитывать.

Я стиснула зубы. Нашу гостевую комнату я планировала превратить в детскую. Мы с Андреем только начали говорить о ребёнке. Теперь этим планам, видимо, придётся подождать.

Тётя Валентина, почувствовав, что лёд тронулся, тоже решила действовать.

— А у меня, деточки, тоже беда, — она понизила голос до драматического шёпота. — Холодильник сломался, а новый — ой, страшно сказать сколько стоит! Я подумала... может, вы мне кредит оформите? На твоё имя, Андрюшенька. Я бы сама, но мне с моей пенсией банк не даст.

— Тётя Валя, я не уверен... — начал Андрей.

— Я каждый месяц буду отдавать! — поспешно добавила она. — Клянусь здоровьем!

Андрей потёр висок, явно чувствуя себя в ловушке.

— Давайте мы это... обсудим. Чуть позже.

Я молчала. Внутри закипал гнев, но годы жизни с Андреем научили меня: в таких ситуациях спорить бесполезно. Он слишком мягок с родственниками. Всегда был таким.

Лариса уже открывала телефон, показывая фотографии:

— Смотрите, какие шторы я себе присмотрела! Они будут идеально смотреться в вашей гостевой комнате!

Она говорила «вашей», но думала «моей». Я видела это так же ясно, как вижу звёзды в ясную ночь.

Андрей виновато взглянул на меня — он тоже это понимал, но не мог найти в себе силы отказать. Я ответила ему безмолвным взглядом: «Это только начало, дорогой. Только начало».

И была права.

Прошло три недели. Каждое утро я просыпалась с надеждой, что это был просто сон — но реальность неизменно оказывалась хуже. Лариса не просто поселилась у нас — она заняла территорию, как опытный полководец.

— Катя, ты не видела мою новую блузку? Я оставила её сушиться в вашей ванной, — Лариса стояла на пороге нашей спальни в восемь утра субботы, когда мы с Андреем надеялись хоть немного выспаться.

— В нашей ванной? — переспросила я, с трудом разлепляя глаза. — Почему не в своей?

— Ой, ну у вас же душевая кабина больше! — она махнула рукой, словно это было очевидно.

Я сдержалась. Снова. Как делала каждый божий день с момента её появления.

К вечеру того же дня в дверь позвонили. На пороге стояла тётя Валентина с объёмной сумкой.

— Девочки, я на минуточку! — пропела она, проходя в гостиную. — Катенька, у меня тут списочек небольшой...

«Списочек» занимал целый лист бумаги, исписанный мелким почерком: продукты, бытовая химия, какие-то лекарства.

— Валентина Петровна, — начала я осторожно, — может, вы пенсию уже получили?

— Получила, милая, получила, — закивала она. — Всю в счёт кредита за холодильник отдала! Андрюшенька же знает.

Я похолодела. О каком кредите речь? Андрей клялся, что отказал тёте! Неужели втайне от меня всё-таки оформил?

Когда муж вернулся с работы, в гостиной уже вовсю шёл девичник. Лариса и Валентина смотрели сериал, закусывая чипсами и запивая нашим коллекционным вином, которое мы берегли для особого случая.

— Ой, Андрюшенька пришёл! — воскликнула Лариса. — Катя, ну что ты на кухне копаешься? Неси ужин, брат с работы голодный!

Я скрипнула зубами, считая до десяти. То, что она командовала в моём доме, было невыносимо.

Поздним вечером, когда мы наконец остались одни в спальне, я повернулась к мужу:

— Андрей, ты оформил тёте кредит?

Он отвёл глаза:

— Катюш, она плакала. Говорила, что еду не на что купить...

— А работать ей, видимо, не на что? — процедила я. — Она уже месяц у нас на шее, и даже не пытается что-то изменить!

— Это же моя сестра, — вздохнул Андрей. — После развода ей тяжело...

— Какого развода, Андрей? — я села на кровати. — Ты видел хоть одну её слезу по мужу? Она целыми днями сериалы смотрит и по магазинам ходит! За наш счёт!

Андрей молчал, уткнувшись в подушку. Я знала — он всё понимает, но страх конфликта парализует его сильнее, чем страх потерять наше с ним счастье.

В эту ночь я долго не могла уснуть. Наш дом, наша крепость, превратился в бесплатную гостиницу с полным пансионом. А я чувствовала себя служанкой, которая почему-то должна всем угождать.

«Так больше не может продолжаться», — подумала я, глядя в потолок. И решение созрело само собой.

В тот день я вернулась с работы раньше обычного. Голова раскалывалась — презентацию для клиентов пришлось переделывать трижды. Всё, о чём я мечтала — тишина и горячая ванна.

Но в прихожей меня встретила Лариса, свежая и благоухающая моими духами.

— О, Катя! Хорошо, что ты пришла, — она протянула мне глянцевый журнал. — Смотри, какой телефон! Последняя модель, и скидка приличная. Купишь мне?

Я моргнула, не веря своим ушам.

— Что, прости?

— Ну телефон, — Лариса ткнула пальцем в страницу. — Мой уже старьё, даже инстаграм тормозит. А тебе ведь несложно, правда? С твоей-то зарплатой...

Что-то внутри меня щёлкнуло. Словно предохранитель, который слишком долго сдерживал напряжение.

— Несложно? — я отбросила сумку. — НЕСЛОЖНО?!

Лариса отступила на шаг, удивлённая моей реакцией.

— Знаешь, что сложно? — мой голос дрожал. — Сложно каждый день вставать в шесть утра и возвращаться в восемь вечера! Сложно выплачивать ипотеку и копить на будущее! Сложно терпеть, когда кто-то считает, что твоё благополучие — это просто везение или удача!

— Да ладно тебе, чего завелась? — пробормотала Лариса, но я уже не могла остановиться.

— Три года мы с Андреем жили в съёмной квартире размером с твою нынешнюю ванную! Ели макароны, чтобы откладывать на первый взнос! А ты заявляешься и думаешь, что мы обязаны тебя содержать? Покупать телефоны, оплачивать кредиты?

Лариса побледнела.

— Андрей мой брат, между прочим! Родная кровь!

— И что? Это даёт тебе право садиться ему на шею?

— Да как ты смеешь! — её глаза сузились. — Это ты во всём виновата! Настраиваешь брата против семьи! Никогда проблем не было, пока ты не появилась!

Я горько рассмеялась:

— Проблем не было? Нет, дорогая, проблема была всегда. Просто Андрей слишком добрый, чтобы сказать вам «нет». Но я — не он.

В этот момент хлопнула входная дверь — вернулся Андрей. Он замер на пороге, переводя взгляд с меня на сестру.

— Что случилось?

— Твоя жена... — начала Лариса, но я перебила:

— Твоя сестра хочет, чтобы мы купили ей новый телефон. Последнюю модель. Потому что ей несложно. С её-то зарплатой.

Впервые я увидела, как Андрей смотрит на сестру новым взглядом — словно пелена спала с его глаз. Он увидел не бедную разведённую женщину, а паразита, присосавшегося к нашей жизни.

— Лариса, мы не будем покупать тебе телефон, — его голос звучал тихо, но твёрдо.

— Что? — она в шоке уставилась на брата. — Ты выбираешь её сторону? Против родной сестры?

— Это не вопрос сторон, — ответил Андрей. — Это вопрос уважения.

Лариса хлопнула дверью спальни так, что задрожали стены. А я поймала благодарный взгляд мужа и поняла — лёд тронулся. Это было только начало битвы, но первый шаг сделан.

Гроза собиралась три дня. Лариса ходила по дому с видом оскорблённой невинности, демонстративно вздыхая, когда я появлялась в поле зрения. Телефонные разговоры с тётей Валентиной она вела громко, не стесняясь в выражениях.

— Представляешь, Валя, меня выставляют какой-то попрошайкой! — донеслось из комнаты, когда я проходила мимо. — Брат совсем под каблуком у своей... — дальше последовало слово, от которого у меня заалели уши.

В воскресенье тётя Валентина явилась к нам без приглашения, с тортом и боевым настроем.

— Нам нужно поговорить по-семейному, — заявила она, величественно опускаясь в кресло.

Андрей напряжённо посмотрел на меня. Я кивнула — час расплаты настал.

— Андрюша, что происходит? — тётя подалась вперёд. — Лариса говорит, твоя жена её буквально выживает!

— Никто никого не выживает, — ответил муж, и я заметила, как подрагивают его пальцы. — Просто пора бы Ларисе найти работу и своё жильё.

— Ах вот как! — Лариса вскочила. — Выгоняешь родную сестру на улицу?

— Тебе тридцать семь лет, — процедил Андрей. — Какую улицу? Снимай квартиру, как все нормальные люди!

Тётя Валентина всплеснула руками:

— Что с тобой случилось? Ты всегда был таким чутким мальчиком! Это она, — палец обвиняюще указал на меня, — настраивает тебя против семьи!

Я сложила руки на груди:

— Думаете, весь мир вам должен?

— Нет, милочка, — тётя сверкнула глазами, — но он должен уважать и заботиться о своих близких! Ты его от семьи оторвала, все мозги запудрила своей карьерой да деньгами!

— Это мы с Катей зарабатываем эти деньги, — голос Андрея стал жёстче. — Сами. Своим трудом. А вы считаете, что имеете на них право.

— Да как ты смеешь! — взвизгнула Лариса. — Я без гроша осталась после развода, а ты...

— Какого развода? — перебил Андрей. — Ты говоришь, что разводишься, уже третий год! Всякий раз, когда тебе нужны деньги!

Повисла тишина. Лариса побледнела.

— Ты... ты выбираешь эту... вместо семьи? — прошептала тётя.

— Я выбираю свою семью, — Андрей взял меня за руку. — Катя — моя семья. А вы хотите жить за наш счёт, даже не пытаясь встать на ноги.

Я сжала его пальцы, чувствуя, как меняется человек рядом со мной. Впервые за годы брака он не просто занял мою сторону — он нашёл свой голос.

— Знаешь что, Андрей? — голос Ларисы звенел от ярости. — Ты пожалеешь об этом! Мы тебе всю жизнь помогали, а ты...

— Чем помогали? — мой голос прозвучал негромко, но все замолчали. — Всю дорогу ваша «помощь» — это одолжить денег, которые никто не возвращает. Знаете, есть другое слово для этого — паразитизм.

— Вон из моего дома, — вдруг произнёс Андрей, глядя прямо на сестру.

— Что? — она попятилась.

— Я сказал: вон, — он указал на дверь. — Даю тебе неделю, чтобы найти жильё. С сегодняшнего дня никаких кредитов, никаких «одолжить до зарплаты». Хватит.

Тётя Валентина охнула, хватаясь за сердце:

— Ты... ты не мой племянник! Ты чужой человек!

Лариса расплакалась — впервые я видела её настоящие слёзы. Не крокодиловы, наигранные, а слёзы ярости и бессилия. Она поняла: золотая жила иссякла.

Я посмотрела на мужа. Его лицо было бледным, но решительным. Он наконец-то сделал выбор, и я не могла им гордиться больше.

Следующие три дня дом напоминал зону боевых действий. Лариса собирала вещи с таким грохотом, что соседи стучали по батареям. Хлопанье дверями могло соперничать с канонадой, а ледяное молчание за ужином замораживало даже суп в тарелках.

— Всё равно забираю эти шторы, — бросила Лариса, снимая гардины в гостевой комнате. — Я их выбирала!

— На наши деньги, — тихо напомнил Андрей, но спорить не стал.

Я видела, как ему больно. Несмотря на всё, это была его сестра — та, что защищала его от дворовых мальчишек в детстве, та, что плела ему венки из одуванчиков. Теперь она превратилась в алчную, обозлённую женщину, готовую разрушить его семейное счастье ради собственной выгоды.

Валентина Петровна не показывалась, но её присутствие ощущалось через бесконечные звонки. Телефон Андрея звонил каждый час — он сначала отвечал, потом просто сбрасывал, а к вечеру последнего дня и вовсе отключил.

— Правильно сделал, — сказала я, когда мы остались одни в кухне. — Нельзя поддаваться манипуляции.

— Знаешь, — Андрей задумчиво посмотрел в окно, — мне кажется, я всю жизнь им поддавался. Сначала маме, потом сестре, тёте... Это как болезнь — боязнь разочаровать близких.

Я обняла его сзади, уткнувшись лицом в спину:

— Ты их не разочаровал. Ты просто перестал соответствовать их ожиданиям. Это разные вещи.

В день отъезда Ларисы мы оба взяли отгулы. Никто не произнёс ни слова, пока она укладывала чемоданы в такси.

— Вот и всё, — сказала она, захлопывая багажник. — Надеюсь, ты доволен, братец.

Андрей стоял, опустив руки:

— Лариса, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь, если решишь изменить свою жизнь. Но больше никаких подачек.

Она усмехнулась:

— Подачки? Вот как ты это называешь? А раньше это называлось «помощь семье»!

— Семья помогает друг другу расти, — тихо ответил Андрей. — А не тянет на дно.

Такси уехало, оставив нас в звенящей тишине. Я взяла мужа за руку:

— Пойдём домой?

В ту ночь мы впервые за долгие месяцы спали без тревоги. Дом снова стал нашей крепостью. Я проснулась среди ночи и увидела, что Андрей не спит — смотрит в потолок, о чём-то размышляя.

— Не жалеешь? — спросила я, коснувшись его щеки.

— Странно, — он повернулся ко мне, — но мне словно камень с души упал. Я всё гадал: как я буду жить с этой виной? А её нет. Совсем.

Я улыбнулась:

— Потому что ты поступил правильно.

— Я слишком долго путал доброту со слабостью, — он притянул меня к себе. — Спасибо, что не дала мне потерять себя.

Вскоре после отъезда Ларисы тётя Валентина тоже перестала появляться. Телефон Андрея больше не разрывался от звонков. В доме стало тихо — той здоровой тишиной, которая лечит душу.

Мы начали планировать детскую. Жизнь возвращалась в нормальное русло — не потому, что родственники исчезли, а потому что мы наконец расставили границы, за которые никому не позволено переступать.

Осенний ветер трепал занавески в нашей спальне. Прошло почти полгода с момента «великого исхода», как мы в шутку называли отъезд Ларисы. За это время наша жизнь изменилась — я наконец забеременела, и теперь мы с Андреем обустраивали детскую в той самой комнате, где когда-то жила его сестра.

— Как думаешь, желтые обои или зеленые? — спросил Андрей, раскладывая образцы.

Я не успела ответить — зазвонил его телефон. Номер Ларисы. Андрей замешкался, бросив на меня вопросительный взгляд.

— Ответь, — кивнула я. — Всё хорошо.

Он нажал кнопку громкой связи:

— Да, Лариса?

— Привет, братец, — её голос звучал устало, без привычных капризных ноток. — Как жизнь?

— Хорошо, — осторожно ответил он. — А у тебя?

— Да так... — она вздохнула. — Работу наконец нашла. В бухгалтерии торгового центра. Платят мало, начальник — зверь, домой еле живая прихожу.

Андрей переглянулся со мной. Было странно слышать, что Лариса действительно работает.

— Поздравляю, — искренне сказал он. — Это хорошее начало.

— Хорошее? — в её голосе проскользнули знакомые нотки. — Да я еле концы с концами свожу! Квартиру снимаю в такой дыре... Раньше я и представить не могла, что буду так жить.

Я напряглась. Неужели опять начнётся? Снова просьбы, манипуляции, давление на жалость?

— Андрюш, — голос Ларисы стал медовым, — тут такое дело... Может, ты мне немного поможешь? Совсем чуть-чуть, до зарплаты. И я подумала, может, на Новый год к вам приеду? Тётя Валя тоже соскучилась...

Я задержала дыхание. Полгода назад Андрей бы сразу сказал «да». Дал бы денег, согласился на визит, снова впустил бы их в нашу жизнь. Но сейчас он молчал, обдумывая ответ.

— Лариса, — его голос звучал спокойно, но твёрдо, — нам тоже нелегко давалось начало. Помнишь, я рассказывал, как мы с Катей жили в однушке на окраине и ели макароны неделями?

— Ну это когда было, — отмахнулась она. — Вы давно уже...

— Суть не в этом, — перебил он. — Мы справились сами. Без чужой помощи. И ты справишься.

Тишина на том конце провода была красноречивее любых слов.

— Значит, не поможешь? — наконец выдавила Лариса.

— Помогу советом, — спокойно ответил Андрей. — Научись жить по средствам. Ищи подработку. Не бойся трудностей — они делают нас сильнее.

— Да пошёл ты! — выкрикнула она. — Зажрались со своей Катькой, а на родную кровь вам плевать!

Андрей не повысил голос:

— Я люблю тебя, сестра. И всегда буду любить. Но больше не позволю пользоваться собой.

Он нажал «отбой». В комнате повисла тишина.

— Ты в порядке? — тихо спросила я, подходя ближе.

Андрей поднял голову. В его глазах не было ни тени сомнения или вины — только спокойная уверенность человека, который наконец обрёл себя.

— Знаешь, — он взял мой руки в свои, — впервые в жизни я чувствую, что поступаю правильно. Не потому, что кто-то ожидает от меня определённых действий, а потому что сам так решил.

Я прижалась к его плечу, чувствуя, как внутри разливается тепло. Мой муж изменился — стал сильнее, увереннее. Теперь я могла на него положиться не только в бытовых вопросах, но и в тех моментах, где требовалась внутренняя твёрдость.

— Зелёные обои, — вдруг сказал он, возвращаясь к прерванному разговору. — Они будут лучше смотреться при утреннем свете.

Я рассмеялась и поцеловала его:

— Согласна. Зелёные.

Телефон больше не звонил. Мы знали — возможно, Лариса ещё попытается вернуться в нашу жизнь. Но теперь всё будет иначе. Теперь мы оба знали цену своему счастью и умели его защищать.

А шторы, которые забрала Лариса, мы заменили новыми — светлыми, пропускающими солнце. Такими же, как наша новая жизнь.