Борис Акунин. «Испортить себе некролог»

 

Борис Акунин. «Испортить себе некролог»

Испортить себе некролог.

Не знал, кто автор этого расхожего выражения. Оказывается (Гугл подсказал), всё тот же Лев Рубинштейн. (Лев Семёнович Рубинштейн — российский поэт, библиограф, эссеит, обозреватель, общественный деятель, журналист — прим. ред.)

Смысл понятен. Это когда какой-то известный человек живет достойным образом, обзаводится почтенной репутацией, а потом вдруг совершает нечто такое, после чего относиться по-прежнему к нему уже не получается. И все говорят: «Да, конечно, стыд и срам. Но зато какой он был раньше…»

С этой опасностью чаще всего сталкиваются художники, которым не повезло посетить сей мир в его минуты роковые.

Наверное, самый хрестоматийный и ужасно грустный пример испорченного некролога — Алексей Максимович Горький.

Невероятно сильный талант, очень красивая жизнь, в которой было всё: мощные книги и всемирная слава, любовь прекрасных женщин и обожание читателей, большие гонорары и большая щедрость, борьба с диктатурой царизма и борьба с диктатурой большевизма. Если бы Алексей Максимович умер десятью годами раньше, в эмиграции, он остался бы в нашей памяти как одна из самых светлых фигур русской культуры.

Но финал его жизни был так жалок, что перечеркнул все былые заслуги. Поездка на Соловки посмотреть на перевоспитание зеков; восторженный отчет об этой поездке; «Если враг не сдается — его истребляют»; особняк Рябушинского; Нижний Новгород, переименованный в город Горький при живом Горьком… Господи, до чего же всё это стыдно.

Максим Горький во время посещения Соловецкого лагеря, 1929 год. (Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), крупнейший исправительно-трудовой лагерь 1920-х годов За четырнадцать лет его существования через него прошли около 200 тысяч заключенных, каждый третий из которых был расстрелян, погиб от пыток или непосильного труда)

Академик Дмитрий Лихачев вспоминал:»…я видел Горького в Соловецком лагере и отлично знаю, что он видел, что там происходит. Один мальчуган рассказал ему об истязаниях, о том ужасе, который творится в лесу. Однако, вернувшись в Москву, в 1930 году в журнале «Наши достижения» (!) он опубликовал восторженный очерк о соловецких чекистах…» (прим. ред.)

Или Кнут Гамсун. В восемьдесят лет — живой классик. В девяносто — позор норвежской нации, осужденный за поддержку фашистов. Пел дифирамбы Гитлеру, преподнес свою нобелевскую медаль Геббельсу. Мафусаила пожалели, в тюрьму не посадили. Доживал, как зачумленный. И сейчас невозможно читать «Плоды земли», не помня о том, к чему в конце концов пришел автор знаменитого романа.

Кадр из игрового фильма про Гамсуна, которого играет Макс фон Зюдов

Всё дело в том, что большой художник в чем-то очень силен, а в чем-то очень слаб. На этом они, бедные, и подламываются.

Воланды и его мелкие хвостатые родственники отлично знают, на чем можно поймать Мастера.

Он часто бывает тщеславен и падок на почитание. Его надо по шерстке, по шерстке, да сахарку ему, да золотую дверцу распахнуть. Он и не поймет, что дверца ведет в золотую клетку. А войдет — хлоп, и обратной дороги нет.

Максима Горького большевики и гепеушники обхаживали очень долго, ключики подбирали терпеливо, сам Вождь не жалел времени и усилий — писал душевные письма: «Ввиду горячки в работе, не писал Вам. Это, конечно, нехорошо. Но Вы должны меня извинить». Какой человек извинения просит, подумать только!

А Гамсуном восхищался Геббельс и уважил своим личным вниманием фюрер германской нации. Один великий человек, так сказать, оценил величие другого великого человека.

Есть два железных правила, которые предохраняют художника от испорченного некролога.

Во-первых, держись подальше от диктаторов и авторитарных правителей (а лучше вообще от всяких правителей, ну их к лешему).

Во-вторых, как бы ты ни был эстетически сложен, оставайся этически прост. Любуясь оттенками серого, не разучись отличать черное от белого.

В общем, не спи, не спи, художник. Придет серенький волчок и испортит некролог.

Б. Акунин (Блог автора)

По материалам - LiveInternet