Юрский всей своей шестидесятилетней театральной жизнью доказывал, что никакой старости нет

Юрский всей своей шестидесятилетней театральной жизнью доказывал, что никакой старости нет

Юрскому всего было мало, он был универсально одарен и пробовал себя в литературе, театре, режиссуре кинематографической и сценической: снял блестящий фильм «Чернов», написал и поставил десяток жестоких и острых трагифарсов, писал стихи и прозу, сыграл десятки великих киноролей, лучшие из которых – Бендер в «Золотом теленке», Сорока-Росинский в «Республике ШКИД» и дядя Митя в фильме «Любовь и голуби», поставил на сцене Моссовета последний спектакль для Фаины Раневской. Он был одним из лучших Чацких ХХ века. Он был первым постановщиком «Фантазий Фарятьева» и исполнителем главной роли – на сцене того самого БДТ, где он узнал славу и всеобщую зрительскую любовь, того БДТ, откуда ему пришлось уйти.

«У меня не оппозиция, а позиция», — говорил он о себе.

Ленинградец, он был фактически изгнан из родного города, неусыпный контроль КГБ довел его до невроза, он написал обо всем этом страшный и сильный роман «Игра в жизнь» — и на долгое время фактически ушел из театра, сосредоточившись на сольных моноспектаклях.

Он был непревзойденным чтецом. Он вернул на сцену Зощенко, читал Мандельштама и Бродского. Знал наизусть тысячи стихотворных и прозаических текстов.

В наш последний, как оказалось, совместный вечер на чтецком фестивале «Прямой речи» в «Гоголь-центре», в декабре 2018 года, он без запинки, без пропусков, без текста в руках читал бабелевского «Фроима Грача» — последний и самый трагический из одесских рассказов.

И все это время он неутомимо поддерживал всех гонимых — ходил на процесс Ходорковского и Лебедева, а потом на процесс Серебренникова. Подписывал протесты. Звонил всем, кого травили, — просто со словами поддержки. Все читал, отмечал все удачи, понимал, как важно вовремя сказанное ободряющее слово. Не был щедр на комплименты, никого не утешал, судил по строгому счету — тем весомее было сказанное и написанное им.

В последние годы Юрский говорил: врачи запретили играть, этот концерт точно последний… А он опять был не последний. «Больше пьес писать не буду» — и писал. «Больше ставить не хочу» — и ставил. И доказывал любым своим появлением перед залом, что возраста нет и усталости нет, — пока человеку есть для чего жить, его не свалишь, не запугаешь, не растопчешь. Право, не знаю, кто еще так ясно свидетельствовал об этом.

И когда я спросил его однажды на нашем вечере в «Прямой речи», понимает ли он, почему Наталья Тенякова, первая красавица БДТ выбрала именно его, он ответил с глубокой серьезностью: «Думаю над этим последние сорок лет». А вот потому и выбрала: потому что он был мужчиной, воплощением лучших мужских качеств, был одинаково свободен от конформизма и дуболомной, плоской простоты.

Он много болел, никогда не жаловался, выходил на сцену в любом состоянии — и немедленно приходил в идеальное рабочее состояние: Юрский всем своим обликом, всей своей шестидесятилетней театральной жизнью доказывал, что никакой старости нет.

Автор — Дмитрий Быков

По материалам - Не снилось